Надев один из пакетов на руку, как варежку, он поднял лежавший у ног покойника предмет, напоминавший авторучку. Беглый осмотр показал, что это не авторучка, а устройство для стрельбы малокалиберными патронами. По форме оно действительно напоминало большую металлическую хромированную авторучку. Более того, помимо стрельбы, ею на самом деле можно было писать.
Открыв затвор, Хохлов обнаружил, что внутри имеется стреляная гильза. Понюхав, он ощутил резкий запах только что сгоревшего нитропороха.
Открыв дверь санузла, Хохлов обнаружил там не просто душ, как у него в каюте, а еще и большую ванну.
В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Солодовников с фотоаппаратом в руках.
Хохлов положил авторучку на то место, где ее нашел, и сказал:
– Щелкни это все с нескольких сторон. Сможешь?
– Почему нет? Запросто. А что это ты положил?
– А это, как я полагаю, как раз та самая штука, из которой его застрелили.
Понимающе кивнув головой, Солодовников стал фотографировать. Хохлов при этом подсказывал, что именно нужно снимать.
– Что теперь? – спросил Солодовников, когда съемка была закончена.
Хохлов снова поднял авторучку и, завернув ее в пакет, сунул в карман джинсов.
– А теперь пошли обедать.
Глава 12
Обед проходил в мрачной, молчаливой обстановке. И немудрено. Постепенно до всех дошла мысль, что между ними сидит и спокойно обедает убийца.
Нина Самохвалова на обед не пришла.
Солодовников и Хохлов, последними начавшие трапезу, последними ее и закончили.
– А что имел в виду капитан, когда сказал, что ты – сыщик? – спросил наконец Солодовников.
– Я ему сказал, и это чистая правда, что работаю по совместительству в частно-розыскном бюро.., только и всего.
– А-а, – вяло отреагировал Солодовников. – Ну, и что дальше будем делать, сыщик?
– Пойдем в мою каюту, там обсудим.
Жара усиливалась.
Войдя в свою каюту, Хохлов снял рубашку и нажал на кнопку. Солодовников плюхнулся на жалобно заскрипевший диван.
Когда Татьяна открыла дверь. Хохлов попросил:
– Танечка, ты не могла бы принести нам бумагу…
– Бумагу? – непонимающе переспросила она.
– Ну да. Бумагу.
– Туалетную?
– Почему туалетную? Обычную писчую бумагу.., ручка у меня, кажется, есть… – он заглянул в свою сумку. – Да, ручка есть.
– Я не знаю.., надо поискать.., и много?
– Нет, немного. Я думаю, листов десять должно хватить…
– Это все?
– Все, пожалуй…
– Пива прихвати, пожалуйста, – вставил Солодовников. – Похолодней.
Когда Татьяна вышла, он спросил:
– Зачем тебе бумага понадобилась?
– Я собираюсь порасспросить народ.., кто что видел. Может быть, придется кое-что записать для памяти.
– А-а, понятно.
– Кстати, как ты думаешь, у кого из здесь присутствующих имелись мотивы убить Самохвалова?
Солодовников пожал плечами:
– Трудно сказать.., он был, конечно, не подарок.., сам видел.., но чтобы убивать… Для этого нужны серьезные причины.
– Ну, это довольно относительно. То, что тебе кажется пустяком, другому жить не дает.
– Это верно… А женщина, по-твоему, могла это сделать?
– А почему нет? – Хохлов достал из кармана стреляющую авторучку, упакованную в прозрачный полиэтиленовый пакет. – Из этой штуки мог выстрелить и ребенок. А что? У тебя есть кто-то из женщин на примете?
– Как тебе сказать… – замялся Солодовников.
– Да уж как-нибудь попробуй.
– Точно я ничего не знаю, но как-то раз, дня три назад, я случайно услышал, как Самохвалов жутко орал на Ольгу Петровну.
– На бухгалтера?
– Ну да. Насколько я понял, он был недоволен тем, как она провела какую-то сделку.., в общем, он на налогах из-за этого потерял шестьдесят «лимонов»…
В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась Татьяна с подносом в руках. Поставив на стол пиво и два стакана, она сказала:
– Бумаги пока нет. Ее Полина ищет.