Сейчас тетя работала в пекарне, которую держал один элитный мужчина, полный, как луна на ночном небе. Ей приходилось печь однообразные пирожные, а импровизация была строго запрещена. По рецепту толстого господина пирожные получались пресными, а начинка вытекала из них словно вода, хотя, по задумке, должна была быть кремом. За это тетя каждый месяц получала четыре золотые монеты на них она покупала нам необходимую одежду. Помню, как я скрывала от тети, что у меня дырявые носки, лишь бы она не тратила целый золотой на такую, казалось бы, мелочь. О швейном наборе, даже одном мотке ниток, нечего было и мечтать. Их просто не продавали чтобы мы почаще тратили деньги на обновки.
Тетя ненавидела эту работу. Но эта должность была единственной, на которую тетю взяли, а также давала прибыль, хоть и и ограничивала права на воображение и проявление таланта. А талант у тети точно был.
Когда по талонам на выбор выдавали кое-какие «домашние» продукты, то есть те, что можно было забрать домой и приготовить что-либо самим, или же, если не было такой возможности, съесть так, как есть, люди нарасхват тащили молоко (вода с белым порошком и слабым усилителем вкуса), дешевый по сравнению с пекарнями хлеб (он был еще хуже по составу) или овощи (к среднему классу попадали худшие сорта; и так понятно, что лучшие шли к элите), а в это время тетя выбирала яйца, заменитель сахара и муку. Она прихватила бы еще чего-нибудь для разнообразия, но по талону для среднего класса максимумом было три продукта. Вечером она кое-как стряпала кекс с яблоком, припасенным еще с обеда. Мы заговорщицки сидели в свете единственной лампочки, с удовольствием поедая маленькие лакомства, запечённые в микроволновой печи. «Конечно, это совсем не то, чем должно быть», говорила она. «Если бы я могла зарабатывать на таких своих увлечениях, как вязание, готовка по моим рецептам или решение судоку за короткое время, то мы уж точно были бы счастливы».
В тот момент, сидя с тетей за одним столом и кушая ее стряпню, я и так была счастлива.
Тетя сидит на темного цвета диване и курит. Увидев меня, она быстро тушит сигарету и открывает окно, извиняясь за задымленность в комнате. Комнатка очень тесна телевизор, который, по решению Верховного судьи, должен стоять в каждом доме, дабы жители Омеги могли следить за новостями, диван, маленьких холодильник для хранения полученных в пункте выдачи продуктов, микроволновая печь, старый ковер да раскладной столик с двумя табуретками. Есть еще небольшая ванная комната и спальня; в последней помещаются лишь две узкие кровати моя и тетина. Тесно, но нам с тетей большего и не требуется.
Я снимаю обувь, тетя достает ужин их холодильника. Накрыв столик, мы садимся и приступаем к еде. Снова полуфабрикаты ничего нового. Но хотя-бы что-то.
Я рассказываю тете, как прошел мой день, о новой прическе учительницы химии, жалуюсь, что биологию заменили историей и так далее. Я ничего не говорю о происшествии во дворе. Тетя сегодня особенно молчалива. Обычно и она мне что либо рассказывает о работе, жалуется на полного господина или пирожные по его рецепту, которые «можно было сделать идеальными, затратив чуть больше продуктов все равно их ест только старший и превосходный класс, но нет, этот толстяк упрется, как осел, да еще как начнет ворчать!». Но она продолжала есть молча.
Дабы прервать повисшее молчание, я говорю:
Тетя, знаешь, мы с друзьями решили поехать кое-куда
Заповедник Трех Птиц был создан совсем недавно. Идея его основания пришла Верховному Судье после того, как на территории Омеги была найдена яркой окраски птица. До этого птиц в Омеге не водилось; было известно, что эту местность они покинули давно в силу разных обстоятельств. Условия для птиц здесь были обыкновенными, благоприятными, но, несмотря на это, ни одной птицы не осталось поблизости. А когда один из работников лесопилки, прогуливаясь во время перерыва по лесу, приметил на дереве что-то синее как позже выяснилось, средних размеров птицу, по книгам именовавшуюся синицей, правитель загорелся идеей создать первый в городе-государстве заповедник. Изначально он являл собой небольшой природный парк с огромной клеткой в центре, где и поместили синицу. Заповедник являлся просто сенсацией о нем передавали на всех экранах, писали о нем в газетах и журналах, пока синица в клетке, конечно, всем не наскучила.