Неизвестный мне автор повествовал о приключениях какого-то капитана Хватова, который шлялся по городам и весям далекой Индии в паре с ручным гепардом и не то искал, не то старался забыть свою возлюбленную. Попутно он пугал местных раджей и делал еще что-то, что трудно было понять с маху. Да и не нужно было, вероятно, потому что ни капитан Хватов, ни его гепард явно не стыковались с тем, что произошло в квартире Астахова. А вот книжка и альбом стыковались. В книжке вместо закладки лежала фотография с картонной подложкой. Со снимка смотрела красивая женщина, а надпись на подложке извещала, что дама эта снималась в фотографии В. Е. Коркина в С.-Петербурге, на Невском проспекте.
Увидев альбом, я подумал о фотографии…
Мужичок вернулся минут через десять и присел рядом со мной на крылечке.
– Ты не заметил, – спросил я, – кто выходил отсюда?
– Работал я, – сказал он, подумав. – Но вроде девка какая-то выбегала.
– Давно?
– Да, может, с час будет. Или меньше чуток… Работал я…
– Ты вспомни хорошенько, – попросил я. – Может, знаешь ее… Нужно это, понимаешь?
– Чего ж не понять. Только не глядел я… Пробежало что-то, это верно, помню. А знаю не знаю, этого не скажу. Ходят к нему всякие. И девки, бывает, ночуют.
Он помолчал, потом спросил осторожно:
– Можно, я на Витьку погляжу?
– Наглядишься еще, – пообещал я. – Родителей его знаешь?
– Здороваемся… Люди как люди. Без рогов…
– Давно они тут?
– Годов двадцать. Витьку-то, покойника, я вот таким помню.
Он показал рукой, каким он помнит Витьку. Отзывался он о Витьке как-то пренебрежительно.
– Тебе, я смотрю, парень не сильно нравился…
– Нехорошо, конечно, про мертвого, – сказал он задумчиво. – Но струи в нем не было. Я вот, к примеру, знаю, что ежели дом леплю, так он и мне и детям моим нужен. А Витька как цветочек рос. Лютик, одним словом. Ты меня понимаешь, инспектор?
– Не так чтобы, – признался я.
– Лучше не объясню. Ну, вот с капустой такое случается. Кочан не завяжется – она и попрет в лист… Точь-в-точь, как волосатики нонешние. Все у них в волос уходит, все соки. Потому и худые. Замечал, поди?…
Я усмехнулся.
– Значит, по-твоему, Витя в лист рос?
– Ну да. Не пойму только, почему убили его… За так ведь не убивают.
– Бывает и за так, – сказал я.
– На улице бывает, в драке пьяной тоже. А тут его, видать, кокнули с соображением, потому что и тебе заодно приложили. Выходит, запутался в чем-то Витька. А в чем он, цветик этот, мог запутаться, я и ума не приложу. С другой стороны, ежели ты к нему пришел… Не зря ведь пришел…
Хитрый мужичок от рассуждений незаметно подкрался к вопросам. Отвечать на них у меня не было охоты, да если бы и была, нечего мне было сказать мужичку. А Витю он, кажется, понимал. Его оценки не противоречили моим мимолетным впечатлениям. И в то же время…
«За так не убивают»…
– Ночуют, говоришь, тут, – сказал я. – А родители как? Не препятствуют?
– Так ведь это когда бывает. – Он прищурился и косо глянул на меня. – Это когда их дома нету…
– Сегодня, например…
– Не знаю, – неохотно ответил мужик, затаптывая окурок.
Я понял, что он врет, но не стал настаивать. Я не удовлетворил его любопытства – он платил той же монетой. Или просто не хотел мужик ни на кого наговаривать.
– Про девку не вспомнил? – поинтересовался я.
– Работал я, – сказал мужик сердито. – Леший ее вспомнит… Может, то и не девка была, а вовсе парень…
Он замолчал. В конце улицы показалась машина. Гномики в моей башке стучали молоточками.
Производственная травма оказалась не настолько серьезной, чтобы надолго вывести меня из строя. Но несколько дней я все-таки провалялся в постели. Друзья навещали меня, принося служебные новости и кулечки с лакомствами. Жена ухаживала за мной, поила чаем и вела разговоры о разводе. Она говорила, что ее утомляет житье рядом с опасностью, не уточняя, впрочем, что при этом имеется в виду.