Возникшую на мгновение тишину тут же сменил гулкий стук в дверь -- со двора -- и пронзительное дребезжание звонка.
-- Именем народа Фантазильи! -- раздался с крыльца тот же металлический голос. -- Отоприте дверь немедленно! Требую выдать девчонок!
Путь к троллейбусу был перекрыт.
Удирать в окно сестры не решились, слон возвышался в нескольких метрах от них, напротив дома. Торопясь, девочки вытаскивали из тугих карманов джинсов свой арсенал -- цилиндрик с таблетками и перстень. Тетушка Хлоя, забывшая страх перед сквозняками, на легких ногах буквально влетела в комнату.
-- Там в коридоре подпол! Скорее! Надо прыгать! Такая тяжелая крышка, мне не поднять!
Лиза растерянно провела пальцем по цилиндрику, напрочь забыв от испуга -- какая же таблетка дает силу.
Тяжелые удары раздались поблизости -- похоже, входную дверь ломали.
Лиза и Аленка переглянулись в панике.
Вдруг со змеиной быстротой голова слона повернулась к ним, серый длинный хобот метнулся в раскрытое окно, толстым кольцом обвил сестер, прижав друг к дружке, и легко выдернул из гостиной.
В следующий миг исполин топнул ногами, вырвав цепи у попадавших атлетов, растопырил уши, как паруса, и взмыл в воздух.
Тетушка Хлоя вцепилась в подоконник, боясь упасть. Еще через несколько мгновений даже ее дальнозоркие глаза смогли разглядеть в небе лишь крохотный, величиной со шмеля, силуэт толстой нелепой птицы, неистово машущей чересчур маленькими крыльями.
Глава шестая
"ТВОЙ БРАТ ФИНДЕЛЯБР"
Два дня Великий Маг, сказавшись больным, не выходил из своих покоев. Все это время он и Мануэла беспощадно экспериментировали на себе, сравнивая и дополняя ощущения. Изредка впуская помощников, советников, врачей, Федя узнавал, что ненависть к Печенюшкину, пронизывающая, как ливень в поле, охватила внезапно весь фантазильский народ... На исходе вторых суток домовой подвел некоторые итоги.
Наваждение, возникавшее в темноте, мгновенно проходило у Феди, едва включался свет, у Мануэлы же сохранялось.
Ласковые уговоры Великого Мага, железная логика его построений и деревенское красноречие лишь озлобляли крысу.
Гневные приказы (-- Повтори: "Хор-ро-ший Печенюшкин!" ) вызывали истерику.
Новые погружения в темноту усиливали ярость.
Так продолжалось до тех пор, пока Федя, исключительно ценой своего авторитета, не заставил Мануэлу с омерзением проглотить соленый рыжик из Берендеева леса...
Доев последний кусок и преодолев мучительный горловой спазм, крыса села на задние лапы, передними сильно потерла морду, коротко свистнула в усы и уставилась на правителя прояснившимися глазами.
-- Как же он мог детей моих на Рождество утопить, -- возмутилась Мануэла, -- когда они вчера только по кладовой как молнии шастали, проглотики ненаглядные? Ох, дурь моя бабья!
Федя, спрятавший к тому времени рыжую шевелюру под зеленым беретом, чтобы не тревожить окружение, немедленно вызвал помощников.
Приказ был необычен: в течение восьми часов доставить во дворец ВСЕ рыжики из Берендеева леса, включая и заготовленные населением, с целью последующего их уничтожения. Кроме этого домовой затребовал рыжики из Молодильного Бора, Нарбутовских ельников и Кощеевки -- самых урожайных и знаменитых мест.
Грибы, согласно повелению правителя, привозились посоленными на местах, быстрым методом -- чтобы не зачервивели перед сжиганием.
Ночью Мануэла с Федей продолжили опыты.
К великому сожалению, лишь берендеевские рыжики действовали эффективно, прочие же едва ослабляли наваждение. Огненные, сочные финтикультяпинские апельсины, которыми Федя запасся втихаря, и рыжая морковка из дворцовых парников, похищенная Мануэлой, вовсе не помогали.