Давид замолчал и, спохватившись, посмотрел на Айну. Она ходила по комнате, обняв себя руками за плечи, и вид у нее был скорее испуганный, чем заинтересованный.
Пойдем сюрприз смотреть? спросила она.
Пойдем, может тогда тебе не будет так страшно. Давиду очень хотелось, чтобы Айне понравилось.
Он первым поднялся по лесенке и протянул ей руку. Они оказались в маленькой башенке, окна которой выходили на три стороны, с четвертой торчал кронштейн, тот самый, что выходил на улицу над «железным окном».
Какой вид! воскликнула Айна, оглядевшись.
Она обошла комнатку, останавливаясь у каждого окна. С одной стороны сверкали огни высоко на Сёдере, с другой за темными домами слегка светилась отраженными огнями вода, с третьей сейчас видны были только крыши и какие-то темные силуэты вдали.
Вот. А когда светло, вообще потрясающе. Здесь можно кофейный столик поставить и завтракать, когда тепло, он помолчал. Здесь, конечно, не как у тебя на Страндвеген и даже не как у Бориса
Здесь очень красиво, сказала Айна, откуда эта башенка?
Тут когда-то была катушка с лебедкой грузовой лифт. А там, где квартира, склад товаров. Видела окно с железными ставнями? В него подавали тюки, их поднимали с улицы вручную с помощью блока и лебедки.
Разве удобно хранить товары наверху? Потом же надо носить обратно в лавку.
Носили не так много. Большой тюк можно было спустить вниз по блоку. А здесь товары не промокали и меньше опасность, что украдут или крысы доберутся. В старых городах склады всегда делали наверху. Пошли чай пить?
Они спустились вниз, где быстро теплело. Давид перевернул ведро, положил на него доску, застеленную клеенкой. Получился столик. Айна села на стул, ноги у нее не доставали до пола, и Давиду ужасно захотелось ее обнять. Он отвернулся, достал из-под кровати чемодан, поставил на попа и сел.
Когда ты переедешь? спросила Айна.
Я уже переехал, он показал на чемодан. Завтра привезу книги, а больше у меня ничего и нет.
Они пили чай, Айна отогрелась, сняла шубку и выглядела уже довольной.
Айна, Давид напрягся, он хотел сказать важное. Я знаю, ты привыкла к удобствам Но это временное жилье Когда мы пожени мся
Что ты сказал? Айна смотрела на него, открыв рот и распахнув глаза. Ты делаешь мне предложение?
Ну, не совсем, он смутился. Я понимаю, что надо цветы, кольцо Это все будет. Мне в феврале исполнится 21, и я буду совершеннолетним, тогда я сделаю официальное предложение. Но ты ты же не откажешь?
Но мне же будет только 17 в мае!
Это не важно. Я же буду совершеннолетний, с постоянной работой и жильем. Тебе надо будет только взять разрешение в финском консульстве. Я уже узнавал.
Ты? Уже? Узнавал?
Ну, я же должен был все узнать. Я же за тебя отвечаю.
Ты? Господи, Давид!
Ты не хочешь?
Дурачок, Айна спрыгнула со стула и подошла к нему, теперь они были одного роста.
Но, послушай, я же хочу учиться, стать медсестрой, она взяла его за руку. Я хочу работать, а не быть домохозяйкой.
Конечно. Ты пойдешь в свою медицинскую школу и будешь получать 30 крон в месяц, а я буду получать 500, мне с января повышают зарплату. И мы прекрасно заживем. А когда ты выучишься через 3 с половиной года
То ты, перебила Айна, поступишь в консерваторию и будешь играть на гобое.
Давид вскочил, уронив чемодан, поднял Айну на руки и стал кружить по комнате. Они смеялись опять, и им было хорошо.
А потом мы заведем детей, сказал он, аккуратно посадил ее на кровать и сел рядом. Только, Давид посмотрел на Айну очень серьезно, ты не обижайся, но я хочу, чтобы мои, наши дети, знали, что они евреи. Они должны быть готовы к новым погромам.
Ты что?
Несомненно будут новые. Давид опустил глаза в пол. Знаешь, некоторые пережившие не хотят теперь быть евреями. Они верят, что можно забыть. Не хотят, чтобы их дети знали. Как будто это кого-то спасёт.
Скажи, спросила вдруг Айна, а Борис с Раей верят в еврейского бога?
В бога? Не думаю. Рая и Борис просто соблюдают традиции, делают то, что делали наши родители и родители наших родителей.
А я не знаю традиций своих родителей. Я потеряшка.
В нашей семье будут свои традиции, согласна?
Согласна! Мы сами их создадим. Проводишь меня?
Не боишься, что меня увидят?
Нет. Уже не боюсь. Завтра