Во-первых, скульптор женщина. Это раздражает, ответил его спутник. Во-вторых, если ты помнишь их формулировку: кентавр существо, чуждое скандинавской мифологии. Грубо говоря: нечего в нашем городе ставить статую чужеродной твари.
Позор, возмутился первый, что мы до сих пор не изжили этот псевдопатриотизм.
Ну, мой дорогой, до этого нам еще скакать не доскакать. Пока наша очаровательная Альва Мюрдаль призывает заботиться о генофонде нации, все, что не отвечает шведским стандартам, будет восприниматься в штыки.
Мужчины прошли дальше, а Айна стояла, задумчиво глядя им вслед.
Как странно они говорили.
Что странного? спросил Давид.
Чужеродная тварь. И про Мюрдаль тоже.
Ты газеты не читаешь?
Нет, только если в школе надо. Лучше книжку
А новости откуда узнаёшь?
У меня радио есть. Там и новости, и музыка, и радиотеатр. У меня и времени нет на газеты. Три вечера школа
А когда нет занятий?
Уроки делаю. Перешиваю, что надо. Иногда в кино хожу.
А давай встретимся в день, когда занятий нет предложил Давид. Можно завтра. Я к шести уже свободен.
Тогда лучше давай в четверг в шесть. А где?
Где скажешь.
На Нюбруплан, у часов.
Побежали?
И, взявшись за руки, они побежали вниз с холма.
Четверг, 24 ноября
Давид уже стоял возле часов и читал газету. Было сыро, даже не дождь, а какая-то морось, окружавшая со всех сторон.
Привет, Давид, окликнула его Айна. Газета была не шведская, что ее удивило.
О, привет, Айна, обрадовался Давид. Пойдем куда-нибудь в кафе?
Я хочу съездить в одно место.
Не промокнем?
Нет, мы поедем на трамвае. Ты не против?
Куда скажешь.
Народу в трамвае было много, но им повезло сесть рядом.
Что это у тебя за газета? Иностранная?
Да, австрийская. Die Presse.
Она на немецком языке?
Конечно.
Я думала, что ты ненавидишь все немецкое. Ну после того, что немцы сделали с евреями
Язык, он же не только для немцев, мне на нем мама пела.
Знаешь, в больнице в Карлстаде была одна девушка, Рут. Она умерла, и остались ее записки, которые она писала в больнице. Сестра Чештин мне их переводила. Мне было почти столько лет, сколько было Рут, когда она попала в лагерь. Я тогда представляла, что стало бы со мной на ее месте. Я бы не выжила, не захотела бы жить, как-нибудь бы покончила с собой.
Думаешь, это просто?
Нет, но можно же было что-то сделать, чтоб тебя застрелили. Это же легче, чем выживать в таких условиях и знать, что тебя все равно уничтожат. Для этого нужно мужество. То, что они выживали и выжили, и было мужество.
Айна замолчала, и Давид тоже молчал, только взял ее за руку крепко-креп ко.
Знаешь, эта Рут, она ненавидела немцев и все немецкое. Она писала, что всех немцев надо посадить в лагеря хотя бы на месяц и мучить, как они мучили евреев. Всех немцев до единого, понимаешь? Детей, стариков.
А тот, кто стал бы их мучить? Он сам бы стал таким. Немцы, конечно, должны ответить за войну. Но я знаю одного старика, он весь мир ненавидит, не только немцев. Потому что все страны виноваты, что такое допустили.
Войн нельзя допускать вообще. Их просто не должно быть. Никаких и никогда. она опять замолчала, она не знала, как сказать это Давиду, но сказать было надо. Потому что обманывать она не могла и скрывать не хотела.
У меня есть знакомая девушка, Инга, в нашем квартале. Она немка. Её отец погиб на войне, мама осталась с тремя детьми, Инга старшая. Она хорошая, она здесь работает и посылает деньги маме. В Германии нет работы. Мы, Айна осторожно посмотрела на Давида, мы дружим. Она, правда, хорошая. Она говорит, что тех, кто развязывает войны, надо судить сразу, до начала войны.
Айна опять замолчала. Потом спросила с опаской:
Тебе неприятно, что я дружу с немкой?
Ну, ответил Давид, если ты с ней дружишь, значит, она того стоит.
Он погладил Айну по мягкой шапочке, как ребенка по головке. Айна засмеялась, и Давид вместе с ней, и опять им было хорошо и весело.
Трамвай проехал уже мимо ратуши.
А куда мы едем? спросил Давид, глянув в окно.
На Эссинге.
На острова? У тебя там кто-то живет?
Жила. Одна знакомая. Она погибла год назад, сегодня годовщина.
Погибла?
Да. Ты слышал про Эссинге-трагедию?
Когда троллейбус столкнулся с машиной и упал с моста? Это было во всех газетах.