Руки оттягивал чан с костями его велели отнести своре, и с этим хотелось покончить как можно скорее. Сешафи, лениво водя кисточкой хвоста по земле, не ответила. Голод, синяки и гниющая рана наверняка не давали ей спать, и тут сердце непривычно кольнуло.
Воровато оглядевшись, Инсар просунул большую кость в клетку и тут же отскочил, опомнившись. Зачем он это делает? Для чего? Нет, он не знал ответы, но почему-то чувствовал, что так именно так и должен поступать достойный человек Вах-Нахима.
Когда он вернулся, Сешафи лежала там же, где и раньше, но кость исчезла. Услышав шаги, Сешафи обернулась, окинула мальчика потухшим взглядом и наконец произнесла:
Глупый детеныш Твой жалкий народ думает, что сможет силой забрать мое последнее сокровище, но никогда люди еще так не ошибались. Я не открою тайну, которой вы недостойны. Наивные
Ее голос был хрипловатым, как гул древней раковины, прижатой к уху. Сешафи смотрела на Инсара открыто и беззлобно, с серьезностью покойной матери, и ему вдруг стало стыдно.
Нам всего лишь нужно немного воды, тихо ответил он. Совсем чуть-чуть.
Разводы жира в опустевшем чане тускло блестели на свету, и он принялся рассматривать их, боясь поднять глаза. Глядеть на Сешафи не хватало смелости.
А когда воды было много, вам не хватало всего мира, пробормотала та, отворачиваясь и лапой поигрывая обглоданной костью. Когда до горизонта тянулся океан, вы и подумать не могли, что однажды и он пересохнет. Вы не знали, каково это беречь мир, который мы так трепетно растили. Теперь платите за это.
Сешафи легла в тень, плотнее сложив крылья, будто говоря: ты свободен, мальчишка, больше я ничего не расскажу. Инсар что-то буркнул под нос, пошел прочь, перехватив чан, а потом все-таки обернулся и спросил, не надеясь услышать ответ:
Океан Что такое океан?
Тонкие губы Сешафи растянулись в мечтательной улыбке, и она приоткрыла глаза. На миг показалось, что в лиловых глазах сфинкса отразилось что-то очень знакомое.
Это бесконечная вода, которая тянулась до края земли.
С того дня Инсар каждый день приходил к клетке и тихонько подкладывал сфинксу кости и кусочки мяса, блестящие от жира и масла. Он не знал, зачем это делает, он даже боялся представить, к чему это приведет, но одинокий сфинкс, запертый в клетке и хранящий тайну, будто звал его.
Сначала было страшно страшно до безумия и дрожи в руках. Он крался в тени шатров, озираясь и подскакивая от каждого шороха, чтобы сесть у клетки, угостить Сешафи и боязливо сгорбиться под ее пронзительным взглядом. О тайне он больше не спрашивал нет, сердце Инсара волновали истории.
Расскажи мне что-нибудь, каждый раз просил он звенящим шепотом, вытирая с лица липкий и горячий пот.
Глупый ребенок, вздыхала Сешафи. Неужели сказки прошлого стоят ошибок настоящего?
Она была помешана на загадках, но Инсар к этому быстро привык.
Привык он и к своим вылазкам, и страх пропал, не успев пустить колючие корни. Никогда еще Инсар не чувствовал себя настолько отчаянным и храбрым. Правда, за такую храбрость Касим вряд ли бы его похвалил
Особенно хорошо было на закате, когда белое солнце становилось янтарным, пряталось за горизонт, и раскаленная земля вместе со знойным небом медленно окутывались прохладным сумраком. Тени удлинялись, ветры успокаивались, и песок замирал, чтобы в полночь продолжить свой вихревый танец. Когда поблизости кто-то появлялся, Инсар заползал под полог соседнего шатра, а Сешафи отворачивалась. Похоже, больше ни с кем она не разговаривала. Только с ним, с Инсаром.
Инсар приходил, чтобы услышать что-нибудь еще об океане, но Сешафи говорила только то, что хотела, такими уж были эти гордые, своенравные сфинксы.
Я последний сфинкс этой бесконечной пустыни, иногда бормотала Сешафи, задумчиво глядя вдаль. Мои предки и потомки были растерзаны людьми ради нескольких глотков воды.
Она хмурилась, и ее неровные желтые зубы со скрипом смыкались. Хвост яростно взметал пыль, но потом Сешафи ловила на себе робкий взгляд Инсара, и привычная тонкая улыбка возвращалась на обветренное лицо. Взгляд ее глаз теплел, и она начинала рассказывать истории. Ее истории были не такими, как пыльные и скрипучие от старости рассказы покойной Азры: в сказках сфинкса чувствовалась пульсирующая и кипящая сила жизни, и Инсар мог до ночи просидеть у клетки, бок о бок с Сешафи, слушая ее хриплый, «ракушечный» голос.