Мне нужно поговорить с тобой, после обычного приветствия начал Зазнаев. Скажи, в последние дни тебя ведь кто-то навещал?
Да, ко мне приезжал дядя Сеня.
А кто он, этот дядя Сеня? Он брат твоей матушки, батюшки?
Да нет. Он даже не родственник нам.
А кто же? Зазнаев не удивился: в деревне и малознакомого могли дядей звать. Вот обидно будет, если семинарист даже фамилию не знает!
Он наш сосед, вернее был им. Он раньше жил в нашей деревне в соседнем доме, я его помню, когда маленький был, он мне свистульку делал из стручка с дерева. А потом дядя Сеня в город уехал, в доме только бабка старая осталась. Он изредка приезжал к ней.
Изредка это как?
Раз или два в год.
Ну хорошо, а все же фамилия у него есть, по батюшке кто он?
Фамилия его Кремнев, отчество Кириллович.
То есть Семен Кириллович Кремнев?
Да.
Следователь облегченно выдохнул: все же анонимом приезжий не остался.
А что он к тебе два дня назад навещал? Хотел чего? Просил о чем-то?
Да нет, он ничего не просил. Он сказал, что приезжал в деревню к нам проведать бабку и дать немного денег старосте, чтобы за ней всем миром присматривали, а мой отец попросил, мол, ты все равно в Рязань поедешь, зайди к Саше, передай гостинчик. Ну, там мне прислали яблок домашних из нашего сада (я когда уезжал, то еще Яблочневого Спаса не было), и еще мать пирожка испекла.
То есть твой сосед просто позвал тебя, сказал, что тебе посылка от родителей, и отдал ее, ни о чем не говоря?
Да.
То есть совсем ни о чем не говорили? Не поверю, что ты даже про здоровье родителей не спросил.
Нет, я спросил, замотал головой Саша.
Понимаешь, мне сейчас каждая мелочь важна: постарайся дословно воспроизвести весь разговор от «здравствуйте» до «до свидания». Как подошел, как позвал, что сказал.
Саша, это очень важно, постарайся, пожалуйста, у тебя отличная память. Ты не волнуйся, не спеши, включился в разговор директор.
Юноша растерянно посмотрел на своего наставника, он не очень понимал, что от него хотят и зачем это нужно. Но два взрослых человека смотрели на него так внимательно, что он не мог не осознать, что от его слов зависит что-то важное, и поэтому сосредоточенно, словно на уроке, стал рассказывать:
Мы играли в саду, ко мне подошел Паша Селезнев и сказал, что меня спрашивают у калитки. Я подошел и увидел дядю Сеню. Поздоровался, он сказал что-то вроде того: «Привет, сосед, мне твой батяня наказал гостинчик передать. Вот, держи». Он протянул мне кулек из газеты, где были насыпаны яблоки, а сверху лежал пирожок. Я сказал спасибо и спросил, как дела дома, все ли живы и здоровы. Он мне ответил, что, мол, все нормально.
Прости, а ты не можешь дословно? попросил Зазнаев.
Я постараюсь: «Да нормально там все у твоих, мамка с папкой здоровы. Урожай собирают, вот яблоню оборвали, говорят, хорошо уродилась». Я ответил, что жаль, так рано учебный год начинается, я бы помог убирать. А он мне сказал: «Не жалей, жалеть тут нечего, радуйся, что в город вырвался». Я ему сказал, что в городе живу временно, потом опять в свой уезд возвращаться надо. А он в ответ: «Все равно это уже другое будет, учитель он уважаемый человек, работает под крышей, а не под солнцем или дождем в поле корячится. Да и в городе тоже может шанс представиться остаться». Потом он хвастаться начал, что сам не просто в городе живет, а в самом Питере, сказал: «Не поверишь, до Невского идти нет ничего, минут пятнадцать, не более. Все блага прогресса у меня». Потом мы попрощались, и он ушел, а я вернулся к ребятам. Мы с Пашей пирожок пополам поделили, а потом с ребятами яблоки съели, вкусные они у нас, с сожалением, что не может еще раз отдать должное домашним плодам, закончил свой рассказ Усачев.
А еще он про себя ничего не рассказывал? Где живет, где работает?
Нет, он как-то упоминал, что вроде работает по торговой части, но чем торгует, где, я не знаю.
Ладно, нам сейчас в одно место надо проехать, тебе разрешат пропустить сегодняшние уроки, сказал Иван не совсем решительно: он не знал, как сообщить этому почти еще ребенку известие о смерти знакомого. Хоть и родства не было никакого, все же поездка в морг это не для неокрепшей нервной системы.
Какое место? с испугом спросил мальчик; по тону следователя и по настороженному взгляду обоих взрослых он понял, что случилось что-то неординарное.