Но на всякий случай я все-таки посмотрела по сторонам, нет ли где-нибудь поблизости этой шпионки. Ее не было. Очевидно, что Ане не было интересно наблюдать за мной. У нее всегда были свои, почти взрослые дела. Да она вообще меня не воспринимала серьезно, и это очень хорошо. Я с облегчением вздохнула и сказала друзьям:
А что, прекрасная погода сегодня, как вы думаете?
И они наперебой стали рассказывать про солнце, ветер и про полную луну прошлой ночью той ночью, которую я бессовестным образом проспала.
Впрочем, иногда мы приходили в лес с бабушкой. Тогда я проплывала мимо своих друзей, сохраняя молчание, только заговорщицки подмигнув Марьянке, стоявшей на обочине. Бабушка вела меня по тропинке дальше туда, где сосны перед озером отступали и открывали залитую солнцем полянку. Там, где заканчивался бор, росли травы, а бабушка знала в них толк. Она могла часами ходить по полянке и берегу озера, находя что-то новое. Бывало, исчезнет из виду, я оглянусь и где-то в траве обязательно промелькнет ее яркий платок с алыми маками. Потерять ее было невозможно.
Кстати, я бы совсем не удивилась, узнав, что бабушка умеет разговаривать с растениями ну, вот так же, как я с деревьями. Однако если она и говорила на их языке, то тщательно это от меня скрывала. Я пыталась подкрадываться к ней неожиданно, но в такие моменты якобы слышанные мной слова превращались в ветер или голоса птиц. Так и не узнала я, был ли у бабушки секрет или мое чересчур богатое воображение снова дорисовывало жизнь.
Назад мы возвращались с легкой благоухающей ношей. Зверобой для желудка и настроения, чабрец от радикулита да от кашля, мелисса от простуды да для аппетита, ромашка от ран и порезов, шиповник для ароматного чая. Это далеко не весь бабушкин набор, да разве все упомнишь через дни, месяцы, годы и века Трава разбиралась на пучки, которые подвешивали сохнуть в сарае, спрятав их от летних солнечных лучей. Рядом сохли нанизанные на нитки дольки яблок и чернослив. Я любила заглянуть туда, втянуть пахучий воздух в легкие, оторвать кусочек яблока и положить его на язык, как невиданное лакомство. А потом, жуя сладковатую кашицу, умудриться понюхать каждый пучок отдельно выделяя то травяной дух, то кисловатый, то хвойный, а то и странно-незнакомый. От некоторых трав веяло весельем и тоской, другие ароматы казались грустноватыми или романтичными. Были там утренние и вечерние, летние и осенние. Все это многообразие составляло огромный букет моего чудесного детства.
Шло время. Аня продолжала оставаться равнодушной к моим соснам. Существование моего волшебного мира не зависело от ее знания о нем. Вернее, это знание ничего не значило. Все просто: в сосны можно верить или не верить. Больше не боясь расплескать свою тайну, я даже попыталась однажды привести в мой лес подруг. С Леной и Людой, живущими на другом конце нашей единственной улицы, я подружилась поневоле. В Дальнем не было собственной школы, и за знаниями приходилось каждый день отправляться километров за пять. Дорога проходила через лес, поэтому нам было велено, чтобы мы ходили в школу вместе так взрослым казалось безопаснее. Я приняла эту игру только потому, что так всем было спокойнее. На самом-то деле, в лесу я чувствовала себя, как дома. Мне не нужны были никакие попутчики. В моем мире ничего плохого случиться не могло я в это твердо верила.
Ленка и Людка были подругами не разлей вода. Они все время хохотали, и, надо сказать, мне это нравилось. Согласитесь, что смеяться в любом случае лучше, чем плакать даже когда для слез есть причины. А какие такие причины могут быть в детстве? Так вот я им и открылась. Привела подруг на мою тропу и указала на сосну у дороги.
Ее зовут Марьянка, сказала я.
Ну, дела протянула Людка.
Даш, это что, заколдованная сосна? спросила Ленка.
Почему заколдованная? удивилась я. Просто ее так зовут! Посмотрите, какая у нее расклешенная юбка и как кокетливо Марьянка наклоняется вместе с ветром. Правда, это имя ей очень подходит?
Открыв было рот, чтобы рассказать, что Марьянка умеет разговаривать (надо только научиться слушать!), я вдруг передумала: Ленка уже заливалась смехом, а Людка ей вторила. Я посмотрела вверх на Марьянку. Сосна наклонила свою непокорную крону, как будто упрекая. Внезапно налетевший ветер, как ни в чем не бывало, тут же выпрямил ее. Но я все же успела поймать мимолетное послание. Этот случай был прекрасным уроком о том, что для любой дружбы найдутся границы. Человек одинок. Не так уж часто нас способны понять другие люди. Истинными друзьями могут быть только сосны.