По свидетельству адъютанта Сегюра, когда огонь показался уже в самом Кремле, в Арсенальной башне схватили русского, привели к Наполеону, где он будто бы показал, что зажёг башню по сигналу, данному его начальством. Только тогда смельчак Наполеон не выдержал и поддался на уговоры короля Мюрата, принца Евгения и маршала Бертье. Бонапарт пешком вышел из Кремля, едва не погиб в разливавшемся вокруг него огненном море и с величайшим трудом добрался к вечеру до Петровского дворца, расположенного в Петровском парке.
Московский пожар. Худ. А. Смирнов. 1813 г.
«Вокруг нас, вспоминал граф Сегюр, ежеминутно возрастал рёв пламени. Всего лишь одна улица, узкая, извилистая и вся охваченная огнем, открывалась перед нами, но и она была скорее входом в этот ад, нежели выходом из него. Император пешком без колебания бросился в этот проход. Он шёл среди треска костров, грохота рушившихся сводов, балок и крыш из раскаленного железа».
Среди всех бедствий Отечественной войны 1812 года пожар Москвы особенно возбуждал чувства и эмоции современников. В нём видели перст Божий! И не то, чтобы в Первопрестольной пожары были редки Наоборот, чуть ли не каждый день то тут то там горели деревянные дома, но такого Москва ещё не видела! Былой древний город перестал существовать.
В одном из писем современников, от октября 1812 года, где подробно по кварталам перечисляется, что сгорело, а что осталось целым, говорится: «из 30.000 домов вроде осталось 5.000».
«В доме негодяя Ростопчина, вспоминал Наполеон, захватили ружья, бумаги и начатое письмо он убежал, не успев его кончить Москва, один из богатейших городов в свете, не существует более; эта потеря неисчислима для русских, для их торговли, для дворянства; её можно оценить в несколько миллиардов. Арестована и расстреляна сотня поджигателей. Тридцать тысяч раненых и больных русских сгорело. Богатейшие торговые дома России разорены. Ничего не успели вывезти и когда увидели, что всё попало в руки французов сожгли свою первопрестольную столицу, свой святой город, центр империи Это преступление Ростопчина. Мы боролись против огня, но негодяй губернатор принял ужасную предосторожность вывез или уничтожил пожарные инструменты».
Расстрел французами поджигателей в Москве. 1812. Худ. В. Верещагин
Отчасти Наполеон прав. Вот что граф Ф. В. Ростопчин 12-го августа писал князю Багратиону: «а народ здешний, по верности к государю и любви к отечеству, решительно умрёт у стен московских, а если Бог ему не поможет в его благом предприятии то, следуя русскому правилу: не доставайся злодею, обратит город в пепел и Наполеон получит, вместо добычи, место, где была столица».
Тем не менее, несмотря на пожар, великая по богатству добыча ждала захватчиков в Москве. К тому времени Белокаменную не грабили 200 лет со смутных времен польского нашествия. Два века строилась и богатела Москва. В Кремлевские сокровищницы, в церкви и монастыри свозили серебро, золото и воинские трофеи. Усадьбы и дворцы знати, особняки купцов ломились от сокровищ и великолепных коллекций живописи, скульптуры, прикладного искусства, книжных библиотек, которые покидая город в спешке не успели вывести хозяева.
И началось великое разграбление Москвы! Наполеон ничего не смог поделать, или не захотел, со своими славными солдатами и менее славными европейскими союзниками. Все пять недель «московского сидения» грабеж не останавливался ни на минуту. Вскоре в сторону западной границы потянулись многочисленные обозы с московскими сокровищами.
В Успенском соборе. Худ. В. Верещагин
Во время пребывания французов в Москве храмы Кремля не избежали поругания, рассказывали свидетели событий. Все церкви были ограблены, в Успенском соборе вместо паникадила висели большие весы, на которых французы взвешивали выплавленное золото и серебро из награбленных церковных сокровищ, риз, окладов. Здесь же, в храме, стояли плавильные горны и были устроены стойла для лошадей французского императора.
В записках князя А. А. Шаховского, состоявшего в Тверском ополчении, под заглавием «Первые дни в сожжённой Москве», описывается чудовищная картина поруганного Успенского собора после ухода французов: «Всё было ограблено и разрушено: рака святого митрополита Петра не существовала, и мы, собрав обнажённые от одежды и самого тела остатки его, положили на голый престол придела; гробница над бывшими ещё под спудом мощами митрополита Филиппа была совершенно ободрана, крышка сорвана; от самого купола до пола, кроме принадлежавшего к раке св. Ионы, не осталось ни лоскута металла или ткани. Досчатые надгробия могил московских архипастырей были обнажены».