Да и микроскоп с 600-кратным увеличением являлся тогда инструментом если и не уникальным, то уж точно редким и очень дорогим.
Как же действовали судебные медики в то время? Насильственные действия сексуального характера, имевшие место при жизни потерпевшего, определялись довольно хорошо визуально. Опытный судебный медик без особых затруднений распознавал специфические потёртости кожи, надрывы и разрывы слизистых оболочек и пр. судебных медиков учили видеть и узнавать такие повреждения на большом количестве наглядных пособий, фотографий, во время стажировок. То есть изнасилования либо попытки изнасилований судебные медики выявляли без особых проблем их хорошо ориентировал уже визуальный осмотр тела.
Но всё резко усложнялось в том случае, если преступник не пытался совершить половой акт с потерпевшим при жизни последнего, а делал это после наступления смерти. С наступлением смерти происходит расслабление мышц и практически исчезает кровяное давление а значит нет условий, необходимых для появления специфических следов полового акта. Визуальный осмотр не даёт результата, тело ничего "не говорит", если можно так выразиться.
Что мог сделать судебный медик в таком случае? Ему было необходимо найти сперматозоиды насильника в полостях тела, на его кожных покровах, на одежде жертвы, на предметах в непосредственной близости от трупа. Но ультрафиолетовых ламп судебная медицина тогда ещё не использовала, стало быть, судебный медик собирал на тампоны образцы всех подозрительных следов фактически засохших пятен которые могли оказаться спермой.
Но что дальше? Есть у судебного медика 20 тампонов с чем-то, что может быть спермой, слюной, высохшей каплей воды, вина, яичного белка, растительного масла, уксуса да мало ли какой жидкости, вплоть до керосина, который широко использовался тогда в обиходе! Микроскопов с 600-кратным и более увеличением было мало, наверное, они имелись в университетах, но не факт, что в каждом.
Поэтому для обнаружения сперматозоидов следовало использовать некие химические реакции, результат которых легко распознавался и был специфичен, то есть являлся следствием присутствия в образце именно человеческих сперматозоидов.
Таких реакций, точнее, цепочек реакций, было известно несколько:
"реакция Флоранса" (проба Флоранса), предложенная в 1896 г., выявляла наличие спермы на предметах с использованием йода и йодида калия. Она была очень популярна ввиду простоты и доступности всех необходимых компонентов. В результате её проведения образовывались коричневые кристаллы, хорошо различимые на глаз. Однако русский судебный медик Николай Сергеевич Бокариус доказал, что данная рекция неспецифична, т.е кристаллы образуются не только из-за наличия спермы. Имелся и другой серьёзный недостаток сам образец в ходе обработки претерпевал необратимые изменения (деградацию), что делало невозможным его использование в дальнейшем.
«реакция Барберио Чивидалли» (проба Барберио Чивидалли), разработанная в 1905 г., была основана на взаимодействии эякулята с пикриновой кислотой. В ходе реакции образовывались очень мелкие (менее 22 микрометров) жёлтые кристаллы игловидной и эллиптической формы, которые при повороте «в профиль» имели крестообразную форму. У данной реакции имелись неустранимые минусы. Прежде всего тот, что получавшиеся кристаллы были лишь ненамного больше самих сперматозоидов [головка сперматозоида имеет длину 5 микрометров и ширину 3,5, так что кристаллы превышали его величину всего лишь в 4 раза]. Другой проблемой стало то, что упоминавшийся выше Бокариус в 1912 г. доказал неспецифичность этой реакции. То есть к образованию точно таких же или похожих жёлтых кристаллов могло приводить взаимодействие пикриновой кислоты не только с семенной жидкостью, но и с другими веществами, точнее, растворами.
«реакция Бокариуса», которая по сути являлась модификацией упомянутой выше «пробы Барберио Чивидалли». Бокариус предложил усовершенствование техники проведения реакции, что позволило получать кристаллы другой формы ромбовидной и гораздо большего размера. Это усовершенствование значительно облегчало их распознавание при микроскопическом исследовании. Но как и «проба Барберио Чивидалли» предложенный Бокариусом способ не являлся специфичным и, строго говоря, не являлся доказательством того, что призван был доказывать. Кроме того, американцы с большой вероятностью о Бокариусе ничего не знали. Не будет большой ошибкой сказать, что американская криминалистика долгое время находилась на периферии мировых трендов развития этой науки [этот тезис можно развернуть подробно, но автор не видит смысла углубляться в данную тему здесь и сейчас].