Между тем, за прошедшие годы с того памятного события, когда отставной майор королевской гвардии Людвиг Шмаус, храбрец и красавец мужчина, водрузил над Шлезвигским замком флаг революции, новая власть успела наголову разбить экспедицию короля по принуждению к миру, а также с успехом противостояла ежегодным нападкам соседей, подстрекаемых все тем же отвергнутым сюзереном. И хотя в секретных переговорах майор предлагал графствам объединиться, но вступать в союз с Остландской республикой на неравноправной основе им совсем не хотелось. Так продолжалась эта затянувшаяся не пойми чего, но вернемся к гражданам Рюгге.
Как уже говорилось, у них появилось много свободного времени. Им не нужно было работать, гер Шмаус обеспечил их всем жизненно необходимым; получать знания стало проблематично, местные школы, и даже университет, были закрыты под предлогом разработки новой учебной программы, более соответствующей веяниям времени; вступать в брак и рожать детей, отпало всякое желание и необходимость. Прежние законы, при которых у жителей Рюгге существовала потребность бороться за лучшую долю, а иногда, что называется и «за место под солнцем», были упразднены «за ненадобностью» решением муниципалитета, который со скрипом, но заработал. Новые законы принимать не спешили, потому, что как выяснилось, люди и без них знали, что хорошо, а что плохо, и без крайней необходимости преступлений не совершали. Благо, всего хватало: и еды, и одежды, и развлечений. Тот же гер Шмаус, занявший пост Главного комиссара республики, а заодно бургомистра, открыл особым декретом множество заведений, где каждый житель города и гражданин мог получить дополнительную порцию развлечений. Причем, за весьма скромную плату, один пфенниг. Причем, этот же самый пфенниг выдавался посетителю прямо на входе, словно билетик. Деньги, как таковые, не имели большого хождения в пределах республики. Еще в самом начале правления Комиссар реквизировал у жителей города все денежные накопления; в деревнях ввел продуктовый налог; ремесленников обязал к поставкам целого списка продукции. Все они обменивались друг с другом, причем так удачно и выгодно, что через несколько лет сами забыли про деньги, и твердо уверовали в гениальную прозорливость любимого Комиссара.
Таинственный гость, и что он хотел от Питера Страубе
Питер только вернулся из оранжереи, где ухаживал за растениями, и успел заварить себе кружку душистого глёга, добавив в него изрядную порцию апельсиновых корок, как в дверь постучали. На пороге каморки появился округлого вида господин, в черном салопе с короткими рукавами и песцовым воротником; на ногах высокие кожаные ботфорты; на голове побитый на вату цилиндр, натянутый по самые уши.
Честь имею, гер Страубе, поздоровался он тихим голосом.
Старик обернулся, подслеповато щурясь, и тут же стал искать у себя на макушке очки, дабы разглядеть посетителя. Странный гость снял цилиндр, и приветливо улыбнулся.
Не узнаете?
Человек с ловкостью циркача перемахнул каменную ступеньку, и в пару шагов оказался подле старого мастера.
Людвиг, мой друг! спохватился старик, разглядев округлого человека.
Оба по-дружески рассмеялись, и обнялись, будто долго не виделись.
Сколько лет-то прошло!
Пожалуй, все десять, а то и двенадцать, не менее! Аккурат с той поры, когда я купил у тебя премиленькую юнг фрау!
Седовласый Питер затряс длинными волосами:
Помню-помню. Я назвал ее Гердой. Хороша была кукла.
Не то слово! Теперь она служит моему верному камердинеру! Представляешь, все пружинки и шестеренки исправно работают! Знай только смазывай.
Господа понимающе рассмеялись, после чего Питер потянул Людвига за руку, и усадил на один из двух стульев.
Угощайся, друг мой. Я только что заварил порцию прекрасного глёга, словно предчувствовал.
Не откажусь, не откажусь, замурлыкал гость, Так, знаешь ли продрог, пока до тебя добирался.
Неужели пешком шел? удивился старик, Через весь город?
Увы, Людвиг придвинул к себе горячую кружку, и обхватил её левой рукою, так как правую держал под столом, Когда необходимо соблюсти тайну государственной важности, приходится отказаться не только от кареты, но и от лошади. Да и от охраны, само собой. Дело серьезное, и не хотелось, чтобы враги узнали