Ну и что? подозрительно уставился на неожиданно глубоко задумавшего друга Литовченко.
Где возьмем в такое-то время?
Это уже детали, успокоил его Вова, было бы желание. Дежурный по штабу!
В кабинет вбежал заспанный сержант из переправочно-десантной роты, пост которого находился как раз возле комнаты уничтожения секретной документации.
Корчму «У Марека» знаешь?
Сержант понимающе кивнул.
Вот тебе двадцать крон. Купишь нам с сержантом бутылку вишневой или клубничной муляки какая будет, а на сдачу можешь себе конфет или еще чего Только быстро! Приказ понятен?
Так точно.
Ну, одна нога здесь другая там!
А если товарищ старший лейтенант Ярош, дежурный по части, ненароком встретится?
Скажешь для прапорщика Литовченко, пусть привыкает.
Понял. Разрешите выполнять?
Да давай уже!
После первого стакана вишневой муляки, которая по вкусу напоминала родное домашнее вино, грусть не исчезла, а как-то начинала даже нравиться.
Тёма, а прочитай что-нибудь своё из последнего, попросил Литовченко.
Про армию?
Нет, любовное, что ты ей посвящал.
Зачем? И так грустно.
Все равно почитай. Про фотографию.
Ладно, согласился Санин и начал читать,
«Ты проснешься и снова вспомнишь,
Что на свете совсем не одна.
Фотографию пальцами тронешь,
Но молчит, как обычно, она.
Полистаешь тихонечко письма,
Может быть, както даже взгрустнешь,
Бросишь взгляд на опавшие листья,
И нескоро, наверно, уснешь.
А приснится тебе зимний вечер,
Где меж сосен ходили с тобой
Заметает следы наши ветер
Твой, а рядом всегда только мой.
Это помнить придется нам вечно,
Раз подарено было судьбой.
Снег весною растает, конечно,
Не растает лишь только любовь».
Признайся, брат, наверняка она тебя за стихи да песни полюбила, уверенно предположил Вова после затянувшейся паузы.
Не знаю, честно признался Артем, я и сам не представляю, за что можно полюбить такого избалованного и неприспособленного к жизни парня вообще.
Помню, каким ты в часть пришел после учебки. Я еще подумал, этому маменькиному сынку тяжеловато придется. А еще сержант, да с высшим образованием! Откуда таких набирают? А сейчас смотрю заматерел!
Учителя хорошие были, усмехнулся Санин.
Но ведь это на пользу только! Армия суровая школа, но плохому не научит. Так что невеста твоя только рада будет, когда настоящего мужчину встретит вместо мальчика, которого со слезами провожала.
А она, напротив, пишет, что боится меня другим увидеть.
Странно. Это почему же?
Боится, что взгляды на любовь поменяю.
Глупость какая! Ты же совершенно точно сказал: все в этом мире меняется, но только не любовь! и Литовченко с чувством продекламировал, «Снег весною растает, конечно, не растает лишь только любовь!»
5. Как нужно лечить похмелье
Можно я попробую? робко спросил Санин.
Что? не сразу понял Жора, так как пауза после того, как Люда положила гитару, сильно затянулась, да еще мытищинские ребята поспешили воспользоваться ею, чтобы наполнить свои стаканы. Водки? Не советую, дружище. Мешать нельзя. Утром голова болеть будет. Начал с вина его и пей.
Я, в смысле, на гитаре
Серьезно? А умеешь? Не можно, а нужно! воодушевился Жора. Друзья мои, оказывается и среди нашей мужской половины не перевелись таланты. Попросим, товарищи, попросим!
Давай, Артем! подбадривали и остальные.
И Санин сначала тихо, затем более уверенно, чувствуя, что его внимательно слушают, запел детскую романтическую песню про летучего голландца, которую сочинил когда-то под впечатлением прочитанной не то энциклопедической, не то просто газетной статьи. Его летучий голландец, как и всемерно известный, также таинственным образом появлялся и исчезал на океанских просторах, но, в отличие от традиционного, предвестником гибели ни для кого не являлся, а просто олицетворял одиночество и отчаянную грусть, так свойственную в этом возрасте романтическим натурам вроде Санина. Все абитуриенты были ровесниками, а потому не удивительно, что слушали песню затаив дыхание.
Ну, ты, старик, даешь! под одобрительные возгласы присутствующих восторженно воскликнул Жора, когда прощальный звук струны растворился в легкой дымке догорающего костра. Артист! А ну, давай еще!