Не носовой же платок пропал – человек! Живого или мертвого, у нас или за границей мы обязаны обнаружить его. Надо объявить всеобщий розыск.
– Да-а-а, – язвительно протянул Цветанов. – И перекопать решительно все поля, луга и леса?
– А что, надо будет – и за лопаты возьмемся. Но сначала проверим все пункты «скорой помощи», больницы, морги. Бывает, после катастрофы люди долго не приходят в сознание.
– При нем документы. Сразу бы сообщили.
– А если их не было? – спросил Шатев.
– И такое возможно. Но розыск объявить надо прежде всего.
– Ситуация осложняется, – сказал полковник. – Задействовать механизм розыска – дело нешуточное. А пока дадим вам в помощь молодого энергичного помощника, полного криминалистических иллюзий. Пусть-ка пооботрется возле вас. Дело – по крайней мере на первый взгляд – кажется чистым, без крови и поножовщины, в самый раз для стажера.
Бурский и Шатев переглянулись. Полковник, нажав кнопку радиотелефона, сказал:
– Гергина, найди-ка того стажера. Попроси ко мне.
– Он здесь, товарищ полковник, – раздался голос секретарши. – Ждет не дождется вашего вызова.
В кабинет вошел высокий светловолосый паренек и отрапортовал, вытянувшись по стойке «смирно»:
– Товарищ полковник, курсант четвертого курса факультета криминалистики Петко Александров Тодорчев прибыл для прохождения практики.
– Вольно, курсант. Практику начнешь в группе старшего инспектора Траяна Бурского. – Церемонным жестом он указал на майора. – А это инспектор Николай Шатев. Лично на тебя, Петко, возлагается такая задача: помочь двум твоим старшим коллегам обнаружить следы исчезнувшего человека… Итак, желаю успеха всем троим!
8 октября, вторник
Первое, что они узнали, запросив Центральный компьютер: Петко Христоф Кандиларов никогда не был под судом и следствием. Затем поступили сообщения с пограничных КПП: после 15 сентября разыскиваемый гражданин Болгарию не покидал.
Разумеется, он мог пересечь границу с фальшивым паспортом, под чужим именем, то есть незаконно, хотя нарушений границы в указанное время не было зафиксировано.
Следом начали приходить ответы из окружных управлений милиции, моргов, больниц – безрезультатно.
Под вечер, когда все возможности исчерпались, Бурский сказал Шатеву и практиканту:
– Уважаемые коллеги, мы, кажется, в тупике. Что предпримем завтра? Что вы вообще думаете о загадке, заданной нам Кандиларовым?
– Я думаю, он перебрал с загадками, – устало откликнулся Шатев. – Может, полковник и прав: гуляет с любовницей, допустим по Видину, и обдумывает текст заявления о разводе.
– Заодно и заявление об увольнении. В райсовете такого прогула не потерпят, тем паче приобретшего огласку.
– А он им вместо заявления – больничный лист. Запросто! Как бывает, когда любовница – участковый врач…
– В его годы легче расстаться с участковым врачом, чем с нажитым капиталом. Ты вспомни его апартаменты – это ж пещера Аладдина!
– Да, о сокровищах этой «пещеры» надо бы поразмышлять особо. Как это средней руки служащий райсовета умудрился поднакопить столько всего? – Шатев задумался. – Послушайте, а ведь если Кандиларов закопан где-нибудь в лесу, в горах, тем более под осыпью, то найдет его не милиция, а палеонтолог двадцать первого века.
– Остроумно. Только у нас нет времени ждать третьего тысячелетия, – сказал Бурский и обернулся к стажеру: – Вы, Тодорчев, что думаете?
Паренек смутился, даже слегка покраснел.
– Смелей, смелей, – приободрил его Шатев. – Наша профессия не для боязливых и не для застенчивых.
– Видите ли, я думаю, надо исключить возможность того, что этот… Кандиларов… задержался у какой-то женщины. В его годы люди не так уж часто рискуют общественным и семейным положением.