Телефон у меня в руках завибрировал, на весь салон заиграл бодрый латиноамериканский мотивчик.
Девчонки, танцуем! и машина закачалась в такт сидячим танцам.
Возьми уже, а то так до утра не тронемся! фыркнул шофёр.
Брать не хотелось. Хотелось выбросить телефон в прорубь и выть.
Да! рявкнула в трубку так, что веселье на заднем сидении резко прекратилось.
Ну ты где? Мы вернулись, подходи быстрее, а то опять уедем! Серёжа явно давал понять, что смилостивился.
Куда вы там собрались? В баню? Я с вами! сказала громко, чтобы на том конце было слышно. И добавила. Пошёл ты!
Нажала отбой и быстро выключила телефон. Подняла наконец голову, чувствуя, как от стыда загорелись уши, а от слёз стало мокро щекам.
Ты чего, моя? женщина с заднего сиденья, услышав всхлип, потрясла меня за плечо. Всё правильно сделала! Оставил девку на морозе голышом, это надо? Не реви, моя! Вань, поехали!
И машина, взревев, резко тронулась с места.
***А зачем ты вообще в прорубь-то полезла? Вот ещё, доказывать этим дуракам Ты, моя, запомни: себя, себя беречь надо! Дураков таких полно. Вон, дядь Ваня у меня знаешь, какой по счёту муж? Четвёртый! И только сейчас всё по-взрослому, без дури. А чего дурить? Дети взрослые, денег хватает. Коз завели полгода как. И знаешь, смотрю на Ваньку и думаю: да где ж ты раньше был? А потом себя одёргиваю. Всё вовремя приходит, моя. А на дураков и время тратить нечего!
Я молча слушала, уткнувшись в кружку с кипячёным молоком. С детства терпеть не могла этот вкус, а от вида масляных разводов на поверхности пойла лицо непроизвольно кривилось. Хотелось проснуться дома, в своей постели, будто ничего не произошло.
Домой меня не повезли. Тётя Оля, жена бородача, всю дорогу чуть не утирала мои сопли-слёзы и позвала переночевать у них с дядей Ваней. И вот теперь, хорошенько попарившись в бане, мы сидели на просторной кухне и говорили, что называется, «по душам». Говорила в основном Ольга, а я старалась не разомлеть окончательно и не уснуть прямо здесь. Организм словно пытался отключиться, выпасть из реальности сумасшедшего дня.
И зачем, правда, полезла в прорубь? Поехали ведь просто за компанию с друзьями-моржами! Веселились, подбадривали ныряльщиков. А потом кто-то из парней попытался взять Сергея на слабо: мол, мужик ты или морозца испугаешься?
Да я что, легко! Это Инес у нас трусиха, вот кто в жизни на такое не решится! Даже рулём ездить, вон, до сих пор поссыкивает!
В последнее время это размазывание перед посторонними вошло у него в привычку. Серёжа смаковал мою «недотёпистость», как он любил это называть, с таким упоением, что неловко становилось не только мне, но уже и собеседникам. Дома у нас тоже не ладилось. Приходилось оправдываться за всё: невыполненные обязанности по хозяйству, общение с подругами, выходные у мамы
Но на вопрос: «Инна, зачем тебе это? Пять лет уже потеряла, чего дальше-то ждать?» ответить внятно никак не получалось.
Казалось бы, всего два слова: «Давай расстанемся». Я давно уловила вкус этой фразы, словно катала её на языке, ощущая рецепторами все оттенки. Самая желанная, необходимая как кислород. Но и самая страшная. Будто способная перекрыть поток воздух и застрять в горле. А потом расти там, как опухоль: когда уже и дышать нечем, а сказать всё равно не получается.
Я как будто была привязана к Серёже. Иначе как объяснить то нелепое чувство, когда вроде и понимаешь, что всё делаешь правильно, но сомневаешься в каждом поступке, в любой своей фразе. Ведь человек напротив раз за разом убеждает, что красный это зелёный, и это не «светофор» в отношениях барахлит, а ты сама дальтоник и злостный нарушитель.
«Как там это называют в книгах про психологию отношений? Синдром жертвы? Абьюз? Газлайтинг?»
Хренайтинг, как сказал бы папа, будь он жив. И точно не стал бы равнодушно смотреть, как сливают в унитаз гордость когда-то уверенной в себе папиной любимой девочки.
И сегодня у купели во мне будто проснулась та девочка. Осмотрелась, выругалась и решила устроить бунт. Хоть маленький, локальный.
Спорим? Я окунусь, а ты на месяц отдашь мне свою машину!
Ага, давай! Серёжа легко принял условия: видимо, не воспринял предложение серьёзно. Тут же кивнул стоящему рядом другу. Видел героиню? Смотри, сейчас выкручиваться начнёт!