Только не крепкое, попросил Тотлебен. Взглянул на гору лепёшек, румяных, лоснящиеся от масла, и печально покачал головой: Терпи, терпи моя печёнка.
Напротив, через площадь располагалась лавка, увешанная подковами. Двое кузнецов гремели молотами. Рядом хозяйство сапожника. Сапоги, башмаки, тапочки без задников послушными парами стояли на прилавке, висели на верёвочках, лежали навалом в корзинах. Сам сапожник сидел на коврике, скрестив ноги, и тачал башмак. С другой стороны от кузни лавка полная цветастых шалей, расшитых фесок, блестящих монист. Старик-татарин в дорогом халате и широких красных шароварах направился к шапочнику. Снял с головы чалму и принялся примерять фески. За ним мелкими шажками подошла, неверное, его дочь: стройная девушка в голубом покрывале. Чадра, увешанная по краю мелкими монетками, скрывала её лицо. Открытыми оставались только тёмные большие глаза.
Какая же она стройная! изумился Жернов. Красавица, наверное.
Здесь не любят, когда чужаки таращатся на женщин, предупредил Кречен.
И то верно, подтвердил Тотлебен. Вы, поручик, ешьте, и меньше глазейте по сторонам.
Два мохнатых верблюда из узкой улицы выволокли одноосную арбу, загруженную доверху хворостом. Колеса высокие, чуть ли не в человеческий рост. Навстречу две пары волов тащили телегу с мешками. Повозкам не разъехаться. Погонщики накричали друг на друга, потом принялись принуждать своих животных жаться к лавкам. Торговцы подняли галдёж: Куда прёшь! Не видишь товар передавишь! Из третьей улицы, примыкающей к площади, под грохот барабана вышла рота солдат.
А ну, дорогу дай! закричал пехотный прапорщик на погонщика волов.
Куда я их? ругался тот.
А куда хочешь! В сторону! требовал прапорщик.
Солдаты гуськом, по стеночке протиснулись мимо телеги, стараясь не вступать в грязь. Торговцы горланили, наперебой давая советы погонщикам. Наконец арба и телега разъехались, и площадь вновь притихла. Только молоты звонко отстукивали по наковальне, да где-то жалобно пел саз.
Подали поджаристый, ароматный кебаб. Хозяин щедро полил мясо гранатовым соком. На столе появился медный кувшинчик и медные чашечки для вина, тарелочка с зеленью, тарелочка с фруктами.
Любезный, а вилки с ножами? напомнил хозяину Тотлебен.
Ох, простите, извинился корчмарь и побежал за приборами.
Странный какой-то, пробурчал Тотлебен.
Посмотрите вокруг, Эдуард Иванович, усмехнулся Павел. Здесь принято есть руками.
Тотлебен украдкой поглядел по сторонам.
И в правду. Но мы же не басурмане.
После сытного обеда пешком отправились к коменданту. Благо, домик его находился недалеко. Да и сам городок был невелик.
Мне документы надо кое-какие справить, объявил Тотлебен своим подчинённым. Подождите меня во дворе. Если желаете осмотрите город.
Я, пожалуй, схожу, сапоги выберу. Давно хотел прикупить новые к зиме, вспомнил Жернов. Приметил на рынке неплохую пару. Павел Аркадьевич, не составите мне компанию? Вы так лихо торговались нынче.
Я бы с удовольствием, но хочется взглянуть на ханский дворец хоть одним глазком, извинился Павел. Слышал, в Бахчисарае один из красивейших восточных дворцов.
Через час жду вас здесь, строго сказал Тотлебен. Опоздаете будете бежать за каретой.
Павел прошёл узкой улицей, все с теми же торговыми лавками. Услышал журчание реки. За поворотом ему открылся вид на длинное двухэтажное строение. Каменный мост вёл к квадратной башне. Под башней широкая арка въездных ворот. За строением возвышались минареты. Неужели это дворец великих ханов? не понял Павел. Он представлял себе величественные стены, украшенные глазурью, башни, колонны. А здесь что? Даже окошки какие-то маленькие, запылённые.
Он перебрался по мосту на другой берег, прошёл под арку. Перед ним раскинулся широкий двор. Когда-то здесь был цветущий сад. Нынче унылое запустенье. Угадывались заросшие сорной травой цветники и развалины фонтанов. Камни мостовой лежали криво. Сквозь щели густо проросла сорная трава. Слева мечеть с тонкой башенкой-минаретом. На пороге сидели два татарина. Один совсем немощный и высохший старик с козлиной бородкой, в выцветшей зелёной чалме. Другой, лет сорока пяти, круглолицый, с густой темно-рыжей бородой, но без усов. На голове его красовалась бархатная феска нежного зелёного цвета, расшитая бисером. Суконная жилетка такого же зелёного цвета. Белая блуза с широкими рукавами и белые шаровары. Невысокие остроносые сапожки из жёлтой кожи. В руках он перебирал янтарные чётки. Думая, что Павел не понимает по-татарски, сказал старику: