А вы что скажете? спросил Корнилов у Александра. Вот здесь. Он опять слегка обнажил клинок. Есть надпись арабской вязью. Я давал одному учёному мулле прочесть.
И что же здесь написано?
Я изготовил этот клинок для мира и праздника. Пусть будет проклят тот, чья рука посмеет обагрить его кровью, процитировал Корнилов. Скорее всего, оружие сделано для богатого человека, как парадное убранство. А все эти страшные легенды всего лишь легенды.
Но Железнов погиб, напомнил Нахимов.
Всего лишь случай, спокойно возразил Корнилов.
***
Александр и капитан Бутаков ушли от Нахимова поздно ночью. Город спал. Только из гавани доносилась перекличка вахтенных. Впереди шагал ординарец, освещая тусклым корабельным фонарём тёмную улицу.
Что не люблю, так наши летние ночи, выругался Бутаков, споткнувшись.
Осторожней, Григорий Иванович, отозвался ординарец. Я же вам фонарём свечу.
Григорий Иванович, задумчиво спросил Александр. Возможно, мне показалось, но Павел Степанович не любит вспоминать о Синопском сражении.
Не любит, согласился Бутаков.
Но почему? Таких громких побед давно не было в истории нашего флота.
Я толком не ведаю, что произошло, нехотя начал Бутаков. Сам знаешь, мы, моряки народ суеверный. Мне мичман с «Императрицы Марии» рассказывал: перед сражением штормило сильно. Вдруг на палубу, прямо к ногам Нахимова мёртвая чайка упала. Он помолчал. Дурная примета.
Но сражение выиграли блестяще, возразил Александр.
В том-то и дело, согласился Бутаков. Знать несчастье ещё впереди.