Не знаю. ответил Валя.
Вот и я, про тоже. посмотрел на него гаишник. Шестьдесят километров, знак стоит. Но если Вы его не видели, то и спорить бесполезно. улыбнулся он, вытащив из за спины, радар. Вот, пожалуйста, Ваша скорость. показал он Валентину, красные цифры, в маленьком окошечке прибора. Девяносто пять километров. Видите?
Нет! доставая сигарету из пачки, ответил Валя.
Вот! еще раз показал радар, гаишник.
Скорость вижу. Согласен, моя скорость. прикурил Матвеев. Знака не вижу. выдохнул он дым в противоположную от милиционера сторону, не став злить его неуважением.
Там стоит. еще раз махнул сержант гаи в сторону, где, по его мнению, стоит знак.
А, если не стоит? переспросил Валя.
Стоит, стоит. можете не сомневаться, товарищ водитель. улыбнулся сержант. Или нарушитель? радостно произнес он. Как Вам больше нравиться? предвкушая «взятку» оскалился сержант в довольной улыбке.
Больше нравиться друг. ответил Матвеев.
Вот что, дружище. поправил жезлом, скатившуюся на лоб фуражку, гаишник. Или мирно, расходимся, в районе «полтинника», или пойдем оформляться.
Полностью с Вами согласен. Полтинник, так полтинник. улыбнулся Валя, доставая купюру. Только знака там нет. искоса посмотрел он, на сержанта, держа в руках деньги.
Есть. глядя на вожделенную деньгу, ответил милиционер.
Друг, пойми меня правильно. переходя на доверительный тон, произнес Валентин. Я, тут часто езжу, и ни разу знака там. кивнул он головой назад. Не видел. Не хочется в твоих глазах, лохом выглядеть. Полтинник не жалко. Справедливости хочется, дружище.
Так съезди и посмотри, раз не веришь. уверенный в своей правоте, спокойно сказал сержант, точно зная, что знак там есть, потому что сам лично, не более чем три часа назад, он его там и вкопал.
Можно? переспросил Валя, не веря своей удаче.
Только быстро.
Я, мигом. А, далеко?
Полтора километра. У дерева. описал гаишник место, где вкопал знак.
Аккуратно развернувшись вокруг сержанта, Валентин нажал на педаль газа.
«Прощай, лошара» радостно подумал он о гаишнике, не собираясь возвращаться обратно. Ради интереса Валя все же притормозил, возле свежа вкопанного и спрятанного за листвой дерева знака. Представив, как сержант ждет его в своей засаде, придумывая, на что потратить халявный полтинник. Валентин улыбнувшись, свернул с объездной дороги в город.
«Не чего кормить жадных, и наглых» въезжая в столицу Белоруссии, оправдывал он, свой обман алчного сержанта. Строго по главной дороге, и исключительно по правилам, Матвеев вскоре, выехал из города по направлению на Смоленск. Прибавив звук на магнитоле, он в очередной раз улыбнулся, представив расстроенную физиономию сотрудника ГАИ, вглядывающимся вдаль, в надежде увидеть свет фар, приближающейся черной «лады», везущей ему пятьдесят рублей.
Я, когда домой, приехал. доставая сигарету из пачки, начал свой рассказ «Большой». Тоже попил, недели три. Потом, думать стал, куда на работу устроиться. Там не платят, тут не платят. выдохнув сигаретный дым, и наливая по новой водки, не торопливо рассказывал он, как стал «бутлегером». Валентин напрасно не перебивая, внимательно слушал, надеясь подчерпнуть, что то, полезное для себя. Но к своему разочарованию он, дослушав до конца, понял, что Серегина история, оказалась банальным стечением обстоятельств, в которые очень удачно вписался «Большой», просто оказавшись вовремя дома.
Корнями, «бутлегерство», в котором сейчас участвовал Сергей, уходило во времена Горбачевского «сухого закона». В те времена, радужных надежд, на перемены, связанные с «перестройкой», отец Сергея, работал таксистом, в одном из таксомоторных парков города, и естественно приторговывал с колес водкой, как и все таксисты страны. Сережин отец, будучи опытным «бомбилой», не гонялся за вытянутыми, вдоль обочины, руками пассажиров, а имел постоянных клиентов, в основном состоящих из торговавших на центральном рынке азербайджанцев. Делая пару рейсов в смену, по маршруту, гостиница рынок гостиница, он спокойно выполнял план, и оставшееся время был предоставлен сам себе, потихонечку продавая сэкономленный бензин. Когда Михаил Сергеевич Горбачев, озаботившись, нравственным и физическим здоровьем сограждан, ввел «сухой закон». Чувствовавшие себя в рыночной экономике, как рыбы в воде, азербайджанцы, быстро сориентировавшись, организовали поставки водки, с исторической Родины на Урал, в тогдашний город Свердловск. Учитывая государственную монополию на продажу алкоголя, привезенную водку, они реализовывали, через багажники таксистов, накручивая по двести процентов на бутылку. Несмотря на заоблачные цены, «водочно таксистский» бизнес процветал, желающих выпить в стране, всегда было с избытком, а водки в магазинах мало. Чуть позже, азербайджанцы, по открывав, коммерческие магазины, стали приторговывать водкой и там, а с развалом страны и наступившей свободой, и вовсе стали торговать легально. Как раз в это время из армии, домой, поселившись, в дедушкином доме, вернулся «Большой». Предприимчивые азербайджанцы, быстро скумекав, что продавать сделанную, собственными руками водку, гораздо выгоднее, чем перепродавать покупную, как раз искали людей и место для организации, карманного, вино водочного заводика. И отец Сергея, вовремя подсуетившись, предложил братьям южанам свои услуги. Так в тихом переулке Екатеринбурга, заработал цех по производству не совсем заводской, но все- таки хорошей водки, на котором Сергей трудился сразу во всех должностях, начиная с главного технолога и заканчивая грузчиком. Со временем азербайджанцы, убедившись, в порядочности и исполнительности, «Большого», отстранились от поставок спирта, и прочих атрибутов изготовления водки. Ограничившись сбытом «палёнки», через свои магазины и ларьки, каждое утро они забирали у Сергея порядка двадцати ящиков, и тем самым обеспечивали ему безбедное существование. «Большой» с присущей ему неторопливой рассудительностью, наладив практически заводской технологический процесс, работал не покладая рук. Учитывая, что водка в стране котировалась на уровне валюты, и на нее был, (особенно в последнее время) устойчивый спрос, дела у Сереги шли не плохо.