А я почём знаю? раздражённо ответил тот. Обернулся к артиллеристам. Вали, всё, что есть! Не зря же сюда гостинцы тащили.
Турки подумали, что русские бежали в панике, и решили контратаковать. Из ворот рысцой вытекла кавалерия. С улюлюканьем, размахивая саблями, конница бросилась в атаку. Артиллерия влепила несколько картечных зарядов в самую гущу. Улюлюканье сразу стихло, и конница быстренько убралась обратно в город. На поле остались лежать тела всадников и лошадей.
Князь Урусов ещё долго стоял на пригорке. В руках обнажённая шашка. Огненный взгляд его был обращён к Евпатории.
Ваше превосходительство, войска уже отошли, окликнул его адъютант.
Какой позор! в сердцах воскликнул князь и повернул коня.
***
Возвращаясь в Севастополь, Павел дорогой нагнал госпитальный обоз. Пять закрытых фургонов и штук двадцать телег растянулись длинной цепочкой по дороге к Бахчисараю. В крытых фургонах лежали раненые офицеры, в телегах солдаты. Нагнав последнюю телегу, Павел удивился, узнав знакомую лошадку, а погонщиком сидел дед Михо. В кузове лежали два раненых грека, укрытых рогожей, а один сидел, кутаясь в полушубок, и о чем-то болтал на своём языке с дедом Михо. Этот грек был чем-то схож с дедом Михо: такой же высокий, с худым лицом. Борода седая. Глаза черные. Левая голень у него была перебинтована.
Здравствуй дед Михо! поприветствовал его Павел и поехал рядом.
День добрый, Павел Аркадьевич, ответил радостно старик.
Как ты здесь оказался?
Князь Меньшиков попросил греческий батальон встретить у Перекопа, да к Евпатории проводить. А теперь везу в госпиталь раненых. А это Христос, представил он грека, сидевшего рядом.
Здравие желаю, еле выговорил грек, сняв красную феску с медным крестом.
И откуда он?
Родился в Афинах, говорит. Рыбачил. А потом воевал с турками всю жизнь. Их восемьсот человек Арестид Христовери собрал и направился на Дунай к князю Горчакову. Повоевали там славно. Южная армия отступила, так они теперь в Крым попросились.
Грек что-то громко и убедительно произнёс.
Говорит, против России все страны ополчились, и только маленькая Греция не побоялась поддержать русского царя. Они верят в Россию. Он рассказывал, в прошлом году, в день Святого Николая, в греческих церквях вместе с иконами ставили портрет русского императора и украшали лаврами.
Грек опять жарко заговорил, помогая себе жестами.
Когда узнали о победе в Синопе, самым лучшим пожеланием было: встретить Новый год в освобождённом Константинополе.
Слышал из греков отличные солдаты, сказал Павел.
Это с какой стороны посмотреть, не согласился дед Михо. Воюют они отважно, но понятия не имеют, что такое дисциплина. Народ горячий. Пока привёл их к Евпатории, замучился. Как увидят татар, так вспыхивают гневом, будто солома. Объясняешь им, что это не турки, это такие же подданные русского царя. А здесь под Евпаторией они хорошо потрудились. Вон, Христос пятерых подстрелил, из них одного офицера.
Да, да! закивал грек. Офицер!
Правда, у них у самих человек сорок побило. Арестида ранило тяжело, командира их.
Что ж, бывай, дед Михо! Павел подстегнул коня
Ага! И вам Бог в помощь! пожелал старик.
Отставка Меншикова
Тотлебен застал Меньшикова за сборами. Ординарец укладывал в огромный дорожный кофр книги. Чемоданы с вещами стояли в готовности у двери. Сам князь застыл у небольшого окошка, заложив руки за спину, и угрюмо взирал на гавань.
Позвольте, Александр Сергеевич? спросил Тотлебен.
Меньшиков обернулся, нехотя ответил:
Проходите, Эдуард Иванович. У вас есть ко мне вопросы?
Есть, Александр Сергеевич.
Простите, но я уже не главнокомандующий.
Я поэтому и пришёл к вам.
Ах, вот оно что? В таком случае, я полон внимания. Простите, не могу вам предложить чаю. Выезжаю через пять минут.
Я узнал, что вы сами попросились в отставку. Как же так?
Меньшиков жестом приказал ординарцу удалиться. Тот вышел, плотно прикрыв дверь.
Даже если и так, спокойно сказал князь. Вы, наверное, подумали, что я испугался после поражения под Евпаторией и решил позорно бежать, как это сделал Паскевич из-под Силистрии?
Простите, но такие мысли вполне могут возникнуть, согласился Тотлебен.
Видите ли, Эдуард Иванович, я не гожусь на роль великого полководца. Я всего лишь чиновник, выполняющий определённые функции. На данный момент моя миссия выполнена. Дальнейшее моё присутствие здесь бесполезно. А вам пришлют настоящего боевого генерала, князя Горчакова. Чем не герой?