Что ты здесь делаешь? спросила Бланка.
Пришел послушать мессу, солгал я.
В такое время мессу не служат! рассмеялась она.
Мне больше не хотелось лгать, и я опустил голову. Но слова оказались излишни.
Я тоже по тебе скучала, призналась Бланка. Решила, ты обо мне забыл.
Я покачал головой. Атмосфера, пропитанная туманом и шепотом, придала мне храбрости, и я отважился произнести одно из признаний, придуманных мной для сказок, полных магии и героизма.
Я никогда не смогу забыть о тебе, сказал я.
Такие слова могли бы быть пустыми и нелепыми, особенно в устах мальчонки восьми лет, который, поди, и сам не знает, что говорит, но я это чувствовал. Бланка устремила на меня взгляд, поразительно грустный для девочки, и с силой сжала мне ладонь.
Обещай, что никогда обо мне не забудешь.
Служанка Антония, вероятно, уже освободившаяся от грехов, с ненавистью взирала на нас, стоя в проходе, там, где начинался ряд скамей.
Сеньорита Бланка!
Бланка не сводила с меня глаз.
Обещай мне.
Обещаю.
В очередной раз служанка увела мою единственную подругу. Я видел, как они удаляются по центральному проходу и исчезают за дверью, выходившей на бульвар Борн. Но на сей раз капелька хитрости просочилась в мою печаль. «Определенно, сказал я себе, у служанки хрупкая совесть, и она прилежно является в исповедальню очиститься от грехов». Церковные колокола пробили четыре часа дня, и у меня зародился план.
Начиная с того дня я неизменно без четверти четыре появлялся в церкви Святой Марии на Море и садился на скамью поближе к исповедальням. Через пару дней я снова увидел их. Подождав, пока служанка преклонит колени перед исповедальней, я подошел к Бланке.
Через два дня на третий, в четыре, прошептала она.
Не теряя ни мгновения, я взял ее за руку, и мы стали бродить по базилике. Я подготовил для Бланки рассказ, действие которого происходило именно здесь, среди колонн и капелл храма, и завершалось поединком злого духа, выкованного из пепла и крови, с героическим рыцарем, явившимся из крипты, расположенной под алтарем. То был первый эпизод из серии приключений, ужасов и любовных признаний, которую я сочинил для Бланки, под названием «Призраки собора». В моем безмерном тщеславии начинающего автора она казалась мне самой что ни на есть первосортной. Первый эпизод я закончил как раз к тому времени, когда пора было вернуться к исповедальне, откуда вышла служанка. На сей раз она меня не увидела, поскольку я спрятался за колонну. Пару недель мы с Бланкой встречались там через каждые два дня. Делились своими детскими историями и мечтами, пока служанка изводила священника неиссякаемым рассказом о собственных грехах.
В конце второй недели исповедник с внешностью бывшего боксера заприметил меня и обо всем догадался. Я хотел улизнуть, но он поманил меня к исповедальне. Его атлетический вид меня убедил, и я послушался. Подошел к исповедальне и встал на колени, содрогаясь перед очевидностью, что мой любовный пыл разоблачен.
Радуйся, Пречистая Дева, пробормотал я сквозь решетку.
Я похож на монашку, малявка?
Простите, отец. Просто не знаю, что обычно говорят.
Тебя не научили в школе?
Учитель атеист, он считает, что вы, священники, орудия капитала.
А он сам чье орудие?
Он не сказал. Думаю, себя он считает свободным элементом.
Священник рассмеялся:
Где ты научился таким словам? В школе?
Читая.
Читая что?
Все, что могу.
Читаешь Слово Божье?
Разве Бог пишет?
Будешь умничать, гореть тебе в аду.
Я сглотнул.
Теперь я должен рассказать о своих грехах? прошептал я в тоске.
Ни к чему. Они все у тебя на лбу написаны. Во что ты впутался с той служанкой и девочкой, которые ходят сюда чуть ли не каждый день?
Во что я впутался?
Напоминаю, это исповедальня, и, если солжешь священнику, Господь поразит тебя молнией, едва ты выйдешь из церкви, пригрозил исповедник.
Вы уверены?
Я бы на твоем месте не стал рисковать. Давай, выкладывай.
С чего мне начать?
Опусти красоты слога и всякие словеса, просто скажи, что ты делаешь день за днем в моем приходе в четыре часа дня.
Коленопреклоненная поза, полутьма и запах воска, вероятно, побуждают к тому, чтобы облегчить совесть. Я исповедовался, пока не чихнул. Священник слушал, прочищая горло всякий раз, когда я замолкал. В конце моего признания, думая, что он отправит меня прямиком в ад, я вдруг услышал его хохот.