Ты узнал нападавших? Нет, я их лиц не видел.
А труп?
Я увидел темное пятно под ним, меня замутило, не разглядел в темноте, подумал, что это кровь.
Все ясно. Степаныч, что делать, -то будем?
Вопрос трудный. Но если это Сабитовы, нам придется трудно и даже невозможно докопаться до истины. Других зацепок нет. Найти в Калмыцких степях второго нападавшего тоже невозможно. К тому же у нас нет никаких примет. Надо бы поискать следы лошадей. Не совпадут ли они с теми, что видели и описали после поджога сена на делянке Полозовых.
Староста давно уже связал вместе эти два события, более того был уверен, по чьей указке они были проведены. Он испытывал двойственные чувства. Ему не хотелось вступать в опасную борьбу с могущественным Сабитовым, но с другой стороны ему надоело лебезить и заискивать перед этим человеком. Дело дошло того, что он постепенно превращал его в собственного лакея.
Это мы сделаем, как только расцветет.
Околоточный испытывал примерно те же ощущения, что и староста. Он почесал загривок, прикидывая, как из этого положения выпутаться.
Рассвет застал их на месте происшествия. Убитый лежал калачиком, поджав ноги, кровь под ним превратилась в темную массу.
Полицейский описал все, что посчитал нужным, но отыскивать следы лошадей не торопился.
Ты его видел на своей делянке?
Карпо смотрел на человека, которого сильно изменила смерть.
Я не уверен, что это тот человек, хотя по одежде очень похож.
Ты можешь уехать на время из села? Ты должен понимать, что неудавшаяся попытка убить тебя может оказаться не последней. Бросай все и уезжай.
Я не могу этого сделать, так как собираюсь жениться, мать стала сильно болеть. На кого я ее оставлю? Зябь не допахана.
Если тебя убьют, все станет еще хуже, а нынешнее положение пережить можно. Зябь допашешь весной, Полина, если любит, подождет, у матери есть, насколько я знаю, брат. Уезжай, всем будет только лучше! голос Колоды звучал мягко по-отечески убедительно.
Тогда получается, что я виноват и поэтому сбежал?! Карпо, не мигая, смотрел на полицейского.
Мы его закопаем в яру и дело с концом, никто виноватых отыскивать не станет. Кто будет искать безвестного калмыка-преступника, а если и будут, ничего не найдут. Ты уедешь, пройдет время, все успокоится. Пойми это единственный выход, Колода поднял крючковатый палец и назидательно продолжил, если ты не согласен, то за твою жизнь никто не даст и полушки.
Калмыка закопали, хотя на отъезд из села, Карпо твердого согласия не дал.
ГЛАВА 17
Мать Карпо, обеспокоенная отсутствием сына, с трудом добралась до двери соседки Матвеевны, где ее встретила хозяйка.
Что случилось? спросила она, не понимая причины столь позднего прихода Ганны.
Карпо не вернулся с пахоты. Будь добра, сходи к брату Трофиму, может он что-то знает.
Пойдем, уложу тебя в постель, а затем побегу.
Беги сейчас, я доплетусь до кровати сама, слабым голосом Ганна торопила Матвеевну.
О, Господи, что же твориться вокруг них, сокрушенно думала старуха, шагая на другую сторону села.
Пришел Трофим, принес некоторое успокоение, он сказал, будто видели, как Карпо подъезжал к дому старосты.
Ты ходил к старосте?
Да, но его дома нет.
В тревожном ожидании прошла ночь, и только когда сентябрьское солнце повисло над крышами хат, подъехал Карпо. Он успел обмыть в реке лицо и руки от запекшейся крови, но ссадины и изорванная одежда говорили о том, что прошедшая ночь прошла для него сложно.
Сынок, что с тобой? приподнялась с кровати мать.
Ничего, мамо, так устал на поле, что уснул, когда ехал домой. Лошадь чего-то испугалась, рванула, а я упал на землю. Карпо развел руками, как бы показывая результаты своего падения.
Зачем ты обманываешь меня? Я же вижу, ты опять подрался, не зря же тебя вызывал староста.
Ганна и представить себе не могла, как она помогает сыну. До ее слов, он никак не мог придумать, что сказать матери, на случай, если она узнает, что ему пришлось общаться со старостой и полицейским.
Мамо! От тебя ничего не скроешь. Подрались мы с ребятами из соседнего села. Вот и вызывал меня староста, чтобы помирились.
Мать понемногу успокоилась, но материнское сердце чувствовало, что много недосказанного в словах сына и поверила ему только потому, что боялась узнать правду. Другой, страшной правды она может не вынести.