То есть вы предполагаете какое-то орудие, имитирующее укус клыков?
Руднев не ответил и отложил лист с подписью «Орудие убийства» в сторону без каких-либо записей.
Давай про травмы, сказал он и вписал на соответствующий лист: «Klaffenden Vampirbisse» и «Обескровливание». Что ещё?
У последний жертвы были следы падения. Это, по-вашему, важно?
Руднев задумался.
Это может не иметь никакого отношения к убийству, сказал он наконец. Но если имеет Допустим, коллежский регистратор пытался убежать от убийцы, споткнулся и упал, но тогда вряд ли он бы падал на спину. Другой вариант, это убийца сбивает его с ног, чтобы убить уже на земле И ведь остальные жертвы, скорее всего, тоже лежали, когда он их убивал? Старуха. Пьяный нищий, Руднев ещё раз сравнил фотографии. Он точно наносил удар старухе и молодому человеку из одного положения. Раны расположены идентично.
Белецкий пожал плечами.
Злодей убивает лежачих? С чего бы это? Нанести колющий удар в шею проще тому, кто стоит, если только вы не бьёте чем-то вроде трости.
Думаю, дело не в этом, ответил Руднев, поднимаясь и выходя из-за стола. Вот я стою. Как бы ты меня ударил? Покажи.
Белецкий оторвался от подоконника.
С какой стороны? С лица? Со спины?
Да все равно. Допустим, ты нападаешь сзади.
Белецкий зашёл Дмитрию Николаевичу за спину, ухватил левой рукой поперёк груди, а правую приложил к его шее.
Как-то так
И что произошло бы дальше?
В смысле?
Ты пробил мне сонную артерию Раз, два, Дмитрий Николаевич досчитал до пяти и сделал движение, как бы начиная падать.
Белецкий машинально дёрнулся его удержать.
Teufel (нем. чёрт)! буркнул Белецкий. Словами бы могли объяснить! Вы имеете в виду, что человек с ранением сонной артерии секунд через пять, максимум через десять, теряет сознание и падает?
Тут важно другое: чтобы не дать мне упасть, тебе потребовались обе руки.
Вас бы я удержал и одной, если бы ожидал, что вы сделаете И, вообще, если я вас уже убил, почему бы меня волновало, как вы там себе упадёте. Ни одной рукой, ни двумя я бы вас ловить не стал. Я бы нанёс удар и отступил.
Если бы ты был просто убийцей, то именно так, но ты имитируешь вампира.
И что это меняет?
Ты не должен оставить кровь на месте убийства! Ты должен её как-то собрать. Это сложно сделать, если твоя жертва сперва стоит, а потом заваливается.
Белецкий содрогнулся.
Mein Gott (нем. Господи)! А как он это делал, когда жертвы просто лежали?
Понятия не имею!
Может, он чем-то зажимал рану? Ветошью, которая впитала кровь?
Нет, так быть не могло. Хотя бы потому, что крови должно было быть слишком много. А кроме этого, Руднев выбрал одну из фотографий мёртвого коллежского регистратора уже на прозекторском столе. Посмотри сюда. Видишь? Здесь видны две небольшие запёкшиеся струйки. Зажимай он чем-нибудь рану, он бы размазал кровь.
Он же ведь её не пил в самом деле? Белецкий скривился в гримасе отвращения.
Надеюсь, Руднев вернулся за стол, вписал под заголовком «Место убийства»: «Нет крови» и взял новый лист. Теперь убитые. Все трое будем считать, что нищий тоже жертва нашего вампира физически слабые, неимущие люди, на чью смерть не обратят особого внимания.
Руднев сделал записи на листе «Жертвы».
Но наш убийца наращивает амбиции, заметил Белецкий. Смерть нищего никто бы и не заметил. Старуха под вопросом. А вот мертвого чиновника уже точно не пропустили.
Пожалуй. И это может говорить о двух вещах. Во-первых, мог быть и не один нищий. А во-вторых, что гораздо хуже, похоже, вампир теряет осторожность, а это значит, что жажда убийства в нём растёт.
Хотите сказать, будут ещё убийства, мрачно резюмировал Белецкий.
Да, пока его кто-то или что-то не остановит. Сам он этого не прекратит, а только станет ещё более лютым Дальше Улик у нас нет, Дмитрий Николаевич отложил лист со словом «Улики». Остались личность убитого и странности. Начнём с последнего.
Сама идея подражательства вампиру уже странность, сказал Белецкий. У нас вампиры не самый популярный персонаж фольклора.
Согласен. Убийца знает про вампиров. Скорее всего читал про них, а значит, это человек образованный.
Образованный человек убивает нищих по подворотням?
Выходит, что так. В пользу этой версии говорит и история с каретой и женщиной в ней.