Она была намного старше отца, низенькая, плотная (притом что отец был высокий и худой) и с огромной пятой точкой (рада, что я ее не унаследовала), но мне сразу почудилось в ней что-то родное, общее с отцом. Замужем она никогда не была. Моя бабушка по отцовской линии умерла несколько лет назад, немногим позже прабабушки Моррисон, и тетя Энни с тех пор вела хозяйство у своего отца и братьев. Думаю, родственники послали к нам ее лишь потому, что дело это им представлялось женским, а детей-то у нее нет, вырваться ей проще, но на самом деле могли быть и другие причины. Вести, с которыми она к нам ехала, о том, как родные решили распорядиться нашей судьбой, были невеселые, наверняка мало нашлось охотников такое сообщать.
Простите, что так задержалась, сказала она, когда преподобный Митчел нам ее представил (после аварии машины у нас не стало, и он подвез тетю Энни с железнодорожного переезда), уж больно страна наша велика. Есть в этом доме уборная? Как же без нее! Кейт, ты вылитая мама, повезло же тебе! А это, я так понимаю, Бо. Здравствуй, Бо.
Бо, сидя у Люка на руках, сурово смотрела на нее. А тете Энни хоть бы что. Она сняла шляпку маленькую, круглую, коричневую, которая была ей вовсе не к лицу и стала искать, куда бы ее пристроить. Кругом был кавардак, но она будто не замечала. Шляпу она бросила на буфет, где лежал на блюде тусклым полумесяцем одинокий ломтик ветчины. И пригладила волосы.
Как я выгляжу, чучелом? Наверняка чучелом. Ну да ладно. Покажите мне, где у вас уборная, и можно к делу приступать. Хлопот наверняка невпроворот.
Говорила она бодро, по-деловому, словно просто приехала погостить, а родители в соседней комнате. И правильно, вполне уместно. Наши родители в схожих обстоятельствах вели бы себя так же. Мне она сразу понравилась. Я не понимала, почему у Люка с Мэттом такой встревоженный вид.
Ну вот, сказала она через несколько минут, когда вышла из ванной. Начнем. Который час? Четыре. Отлично. Надо бы нам познакомиться поближе, но это успеется. А пока на очереди неотложное стряпня, уборка, стирка и так далее. Преподобный Митчел говорит, вы управлялись отлично, но наверняка найдется что-нибудь
Тетя Энни умолкла. Видно, что-то ее насторожило во взглядах Люка и Мэтта, потому что фразу она так и не закончила. А потом заговорила чуть тише, мягче:
Знаю, надо нам кое-что обсудить, но, пожалуй, денек-другой это потерпит, да? Сначала разберем папины бумаги, свяжемся с его адвокатом и с банком. И тогда кое-что прояснится, а до этого смысла нет ничего обсуждать. Согласны?
Люк и Мэтт закивали, и оба сразу расслабились, как будто надолго задержали дыхание, а теперь выдохнули.
* * *Итак, нам выпало несколько дней вольного житья, за это время тетя Энни восстановила порядок, дав Люку и Мэтту передышку. Хуже всего дела обстояли со стиркой, с нее и начала тетя Энни, а потом навела чистоту, потихоньку унесла одежду родителей, разобрала неотвеченные письма, оплатила счета. Все она делала умело и с тактом и не пыталась завоевать нашу любовь. Не сомневаюсь, при ином раскладе мы бы ее полюбили.
В четверг, спустя почти две недели после аварии, тетя Энни вместе с Люком отправилась в город к папиному адвокату и в банк. Преподобный Митчел их подвез, а Мэтт остался со мной и Бо.
Проводив их, мы спустились к озеру. Я ждала, что Мэтт предложит окунуться, а он постоял, посмотрел, как Бо шлепает по мелководью, и вдруг сказал:
Может, сходим на пруды?
А как же Бо? спросила я.
И Бо с нами. Пора ее просвещать.
Она же свалится, испугалась я. Берега у прудов были обрывистые, не то что у озера. Теперь мне за каждым углом чудилась опасность, я все время боялась. Страх не оставлял меня ни перед сном, ни по утрам.
Но Мэтт отвечал:
Свалится, куда ж она денется, правда, Бо? На то и пруды.
Он нес Бо по лесу на плечах, как когда-то меня. Шли мы молча. Во время наших вылазок говорили мы всегда мало, но в этот раз молчание было иным. Прежде мы молчали, потому что понимали друг друга без слов, а сейчас потому что в нас теснились мысли, которые словами не выразишь.
На пруды мы пришли впервые после смерти родителей, и едва я снова там очутилась, едва мы сбежали вниз по крутому берегу ближнего пруда, ко мне вернулась радость, несмотря ни на что. Первый из прудов мы называли «нашим» он ближе всех; по одной стороне тянется отмель четыре-пять футов в ширину, глубиной меньше трех футов. Вода там теплая, прозрачная, прудовая живность так и кишит, и видно до самого дна.