И я отвечала уклончиво:
По-моему, я тебе почти все уже рассказывала.
Ты мне почти ничего не рассказывала. Я знаю, что зовут тебя Кэтрин и родом ты откуда-то с севера. И больше, кажется, ничего.
Что еще ты хотел бы узнать?
Все, оживился Дэниэл. Выкладывай все.
Все сразу?
Начни с самого начала. Нет, до начала. Начни с места, откуда ты родом.
С Вороньего озера?
Да. Расскажи мне про свое детство на Вороньем озере.
Детство как детство, ответила я. Самое обычное.
Дэниэл чуть выждал. И спустя минуту сказал:
Ты прирожденная рассказчица, Кейт. Ей-богу.
Ну я же не знаю, что именно тебе интересно.
Все. Большой у вас поселок? Сколько там жителей? Что есть в центре? Есть там библиотека? А кафе-мороженое? А прачечная-автомат?
Да что ты, сказала я, ничего подобного. Есть магазин. Центра как такового нет, только магазин да церковь. И школа. А еще фермы. В основном фермы.
Дэниэл склонился над чашкой кофе, мысленно рисуя картину. Он долговязый и немного сутулится всю жизнь провел над микроскопом. Фамилия при его внешности говорящая, чего доброго, студенты станут дразнить Подъемным Краном, но ничего подобного. У него репутация лучшего лектора на кафедре. Я подумывала пробраться к нему на лекцию, посмотреть, как у него это получается, но пока что так и не набралась храбрости. Сама я не очень хороший лектор манера у меня, пожалуй, суховатая.
Прошлый век! подивился Дэниэл.
И вовсе не прошлый, возразила я. Там и сейчас мало что изменилось. Во многих местах до сих пор так живут. Связь с внешним миром там наладилась и дороги стали лучше, и машины. До Струана всего двадцать миль, по тем временам далеко, а теперь рукой подать. Только зимой тяжело.
Дэниэл кивал, силясь все это вообразить. Я спросила:
Ты что, на севере ни разу не бывал?
Дэниэл призадумался.
Барри. Я был в Барри.
Барри! Боже ты мой, Дэниэл! Барри тоже мне север!
Я была поражена, не скрою. Дэниэл светлая голова, полмира объездил. Все детство он провел на чемоданах то отца, то мать приглашали куда-то читать лекции. Год он прожил в Бостоне, год в Риме, год в Лондоне, год в Вашингтоне, год в Эдинбурге. И надо же, такой пробел в знаниях о родной стране. Будь он египтологом и ползай всю жизнь по гробницам, это еще куда ни шло, а он микробиолог, изучает природу! Биолог, чья нога не ступала дальше садика за домом.
Видимо, удивление развязало мне язык я пустилась ему рассказывать о Вороньем озере, о том, что там было безлюдье, глухие дебри, пока туда не добрались лесопромышленники, не проложили дорогу к голубому озерцу, которое окрестили Вороньим, и вскоре этой дорогой пришли туда трое парней. Трое парней без гроша в кармане, они устали батрачить по чужим фермам и мечтали о своих собственных. На троих у них было три лошади, вол, пила да еще кой-какой инструмент, и стали они вместе расчищать участок. Земля была государственная, парни попросили каждый по пятьдесят акров, и поскольку этот медвежий угол надо было заселять, землю они получили бесплатно. Для начала расчистили каждый себе по акру, срубили по бревенчатой хижине. А потом съездили по очереди той же дорогой на юг, в Нью-Лискерд, и там нашли себе жен. И привезли их каждый к себе в хижину.
Четыре стены да крыша, рассказывала я Дэниэлу, пол земляной. Воду таскали ведрами из речки Вороньей. Вот уж точно прошлый век.
А продукты у них откуда брались? До первых урожаев.
Привозили на телеге. Точно так же привезли и дровяные печи, рукомойники, кровати и остальное. Понемногу, в несколько приемов. И землю так же расчищали, понемногу. На это ушли годы, труд целых поколений. Ее и сейчас расчищают.
И все трое своего добились? Удалось им развернуться?
Конечно! Почва там неплохая. Не самая лучшая, но достаточно плодородная. Только вот лето короткое.
И давно это было? спросил Дэниэл.
Я задумалась.
При наших прадедах и прапрадедах. Лишь теперь я осознала, что эти трое и наша прабабушка люди одного поколения.
А потомки их там и живут?
Кое-кто остался, ответила я. Фрэнк Джени, один из той троицы, семью завел большую, занялся молочным хозяйством, они и сейчас на подъеме. Второй Стэнли Вернон. Ферму его в конце концов кто-то перекупил, но дочь его до сих пор в наших краях живет. Старая мисс Вернон. Ей уже лет сто, не меньше.
Они так и живут в бревенчатых хижинах?