Первым, чем заинтересовались обитатели студенческого логова, был номер комнаты, в которую поселялся Вадик.
Ты серьезно въезжаешь в двести семнадцатую? Ну, ты попал, разнокурсники нагнетали интригу, делая лукаво-загадочные морды, едва сдерживаясь от смеха.
А че там? Егорова трудно было чем-то испугать после истории с кирпичами, но оказаться объектом всеобщей потехи тоже виделось сомнительным удовольствием.
Мигель, дальше стоял неудержимый гогот.
Что?
Кто. Не хотим портить тебе впечатление, сочувственные похлопывания по плечу не добавляли понимания проблемы. А она была.
Оказалось, что Мигель это здоровенный негр-пятикурсник, староста всех кубинских ребят в городе, учащихся не только в педе, но и в политехе. Человек сложный настолько, что за четыре года учебы в одной комнате с ним больше двух недель не уживался никто. В чем заключался подвох, беглецы не говорили. «Да задолбал», это все, что можно было из них выудить. Выходило, что он непостижимым образом выживал всех со своей территории. Прям медведь в берлоге, и по цвету похожи
Вадика подселили к иностранцу не одного, а с первокурсником Матвеем таким же дрищем, как Егоров, но пока не знакомым с превратностями студенческой жизни. Ну, хоть какой-то союзник в удержании территории. Облегчало ситуацию и то, что на момент заселения Мигель отсутствовал не только в комнате, но и в стране. Он благополучно проводил каникулы на Кубе и позволял себе начинать учебный год в октябре. Остров Свободы напитывал своих детей теплом и ультрафиолетом для учебы в холодной и мрачной в те времена России. И пока Мигель нежился в лучах заботы и ласки социалистической родины, можно было немного расслабиться и не заморачиваться потенциальными проблемами.
Пора было вникать в прелести местного бытия подельников по выживанию на одну стипендию. Общажная жизнь покорила Егорова своим коллективизмом и отсутствием даже минимальных границ в личной собственности. «Сидишь в комнате, у тебя из еды ничего нет. Через пять минут уже есть все. Еще через пять минут снова ничего нет» так объясняли круговорот продуктов питания аборигены. Это же правило распространялось и на все остальное. Вещи имели очень отдаленное представление о своих хозяевах, не желая находиться, те отвечали взаимностью, не проявляя особого усердия в поиске. Зачем? Если нужную вещь можно позаимствовать у соседа. И в этом плане иностранцы с их представлениями о коммунизме идеально дополняли атмосферу всеобщего равенства и отсутствия не только частной, но и частично личной собственности в студенческом муравейнике. Ну, разве что вьетнамцев могло быть чуточку поменьше или побольше, только бы лишить их начисто тех неимоверных объемов селедки, что они жарили на общих кухнях практически круглосуточно.
Вадик с Матвеем вели себя смирно, никого не задевали, ложились, как все, в час ночи, вставали к первой паре. Алкоголь не употребляли, табак не курили. Два мальчика-зайчика, если не считать тренировок. Егоров затащил соседа в спортзал, и тому понравилось. Это были времена, когда Вадик стал пропускать поездки домой на выходные и месяцами не появлялся у мамы. Огороды уснули до весны и не особо нуждались в его заботе, зато в освободившиеся субботы можно было сходить еще на одну тренировку. Да и расчесывать проблему по имени Саша совсем не стоило. Все складывалось если и не чудесненько, то чудненько.
Октябрь и Мигель решили не нарушать рифмы и подкрались незаметненько. В тот вечер Егоров вернулся из спортзала, развесил куртку и штаны от кимоно, мокрые после тренировок, сушиться по стульям, сходил в душ и лег спать. В два часа ночи дверь распахнулась, и из образовавшегося проема, заслонив коридорный свет, на него уставилось огромное черное существо. Здоровенное, мама не горюй! А так негр как негр.
Ты кто? где-то в верхней части существа сверкнули белки глаз, взяв к себе в компаньоны и зубы.
Вадим, Егоров даже не поднялся с кровати.
«Вот ведь сука, даже не поздоровался. Ну, и я вставать не буду!»
Мигель включил свет, посмотрел на кимоно, затем на плакат с Брюсом Ли на стене, затащил в комнату пару баулов и молча вышел. Конечно, он не испугался всех этих прозрачных намеков о бесперспективности силовой операции по освобождению жилплощади, просто у него имелись планы отметить свой приезд совсем в другом антураже и компании. Визит будущего соседа произвел на Егорова впечатление, и поэтому он проворочался в постели лишние десять минут, пытаясь заснуть. Об отстаивании жилплощади в честной рукопашной с таким громилой в условиях замкнутого пространства не могло быть и речи, поэтому ему всю ночь снились кирпичи: красные, рыжие, белые, попался даже один черный. Волновался парень.