В результате раскопок в гробнице удалось определить, что этот памятник сооружен во второй половине правления V династии, наиболее вероятно в царствование Джедкара-Исеси (примерно 2405/2355 2367/2317 годы до н. э.). Были скопированы рельефные изображения и надписи и выполнен их перевод. Сравнение с рисунками экспедиции К. Р. Лепсиуса выявило ряд отличий, касающихся формы иероглифов и некоторых сцен.
Наиболее примечательной оказалась сцена жатвы на восточной стене гробницы. На ней изображены несколько крестьян, которые серпами срезают пшеницу, персонаж, играющий на дудке, и еще один, отбивающий такт руками. В прорисовках Лепсиуса на месте человека с дудкой показан крестьянин, пьющий воду из узкого и длинного сосуда, и это повлекло ряд ошибок в научной литературе. Например, в книге немецкого египтолога Дины Фальтингс, посвященной бытовой керамике Древнего царства[13], констатируется возможность существования отдельных типов сосудов, изображенных на гробничных рельефах, но не найденных в ходе археологических раскопок, таких как узкий сосуд из гробницы Хафраанха, на самом деле оказавшийся дудкой.
В поминальной часовне гробницы Хафраанха были раскопаны три шахты (глубиной 11,05 м, 3,58 м и 3,67 м), ведущие в погребальные камеры, в которых изначально находились захоронения самого Хафраанха, его жены Херенка и их дочери Ишепет.
Как сказано выше, все погребения разграбили еще в древности, а основную массу сопутствующих захоронениям предметов украли или разбили. Однако кое-что все же удалось найти и отреставрировать. Прежде всего, это каменные орудия труда (кремневый нож, два диоритовых молота, лощильные камни из песчаника и кварцита) и керамические сосуды: краснолощеная «мейдумская чаша», грубый пивной кувшин и «гизехская амфора». Последнюю О. В. Томашевич собрала из пятидесяти двух фрагментов, которые находили в течение двух сезонов 1997 и 1998 годов.
Амфора являлась предметом импорта из стран Леванта и имела метку гончара. Скорее всего, ее, наполненную вином, привезли в Египет из Библа. Похожий сосуд в начале XX века обнаружили в гизехской мастабе G 7330 A. Он имел надежную датировку второй половиной правления IV династии (приблизительно рубеж XXVI и XXV веков до н. э.). Мейдумская чаша, также датированная поздней IV династией, являлась дорогой столовой утварью, изготовлявшейся и использовавшейся в Египте времени Древнего царства. Пивной кувшин относился к более позднему времени V династии, что согласовалось с датировкой гробничных рельефов и надписей и общей датой сооружения гробницы Хафраанха.
Таким образом, при раскопках мы столкнулись с ситуацией, когда в качестве погребального инвентаря, наряду с традиционными жертвенными предметами, одновременными гробнице, использовалась дорогая, но старая посуда. Почему так случилось, остается только гадать.
Помимо этого, в камере Хафраанха прямо над его погребением обнаружили значительно более позднее вторичное захоронение, сопровождавшееся предметами Саисского времени (664525 годы до н. э.), в частности импортной финикийской амфорой, датированной VI веком до н. э.
«Гизехская амфора» поздней IV династии из погребения Хафраанха
Загробный мир Хафраанха: рельефы в гробнице G 7948
Как упоминалось выше, культовое помещение гробницы Хафраанха (то есть ее поминальная часовня) в плане имело L-образную форму: прямоугольное помещение, вытянутое по оси север-юг со значительным отклонением к востоку, и со входом-коридором, примыкающим к нему в северной части восточной стены. Стены гробницы и коридора были покрыты несильно выступающими над поверхностью рельефами, в некоторых местах имевшими плохо сохранившиеся следы раскраски. Входной коридор украшали изображения владельца гробницы Хафраанха, причем на северной стороне прохода в стиле, который в египтологии принято называть «согласно жизни» то есть в виде дородного господина в окружении сына и дочери. Это, по древнеегипетским представлениям, символизировало достаток и высокое положение. На противоположной, южной стороне прохода Хафраанх, также с детьми, был показан в «идеализированном виде» молодым гармонично сложенным человеком с развитой мускулатурой. Именно такие изображения не только считались идеалом мужской красоты в Древнем Египте, но и соответствовали наиболее подходящему состоянию тела для вечного благополучного «обитания» в загробном мире.