Кто это мог быть? Господин? Рассыльный? У мамы ведь есть ключи!
«Меня здесь нет, я сплю», ринулась мысль, и он захлопнул окно, затем живо спрыгнул на кровать.
Страхи завалились обратно под одеяло.
Стук смолк. Зазвучали голоса мужской, неокрепший, и женский, виноватый. Жалобно лязгнул замок. Мадлен, продолжая рассыпаться в извинениях, отворила дверь. Мальчик накрылся с головой.
Конечно, зайдите.
Она поставила на пол тяжелую корзину, издала сдержанный стон, стараясь не смутить рассыльного, и повернулась к его бумаге. Потом уже на столе очутились звенящие склянки. Уильям осторожно выглянул.
Получив бумагу с подписью, рассыльный пожелал хозяйке благого воскресенья и ушел. Мадлен глубоко вдохнула.
Уильям! Я знаю, ты не спишь! строго сказала она, загибая уголок цветистого одеяла. Поднимайся, будешь помогать мне.
«Как это помогать?» в панике подумал Уильям и вынырнул сам.
Мама, я ведь иду в Шко
Она снисходительно смотрела на него и ждала, чтобы он договорил но договаривать не имело смысла. Что толку идти против воли королевы! Видя, что ее любимцу и вправду приходится нелегко, она наклонилась и шепнула ему на ухо голосом Лены:
Ну что киснешь? Неужели тебе сорванцы какие-то стали дороже меня? Быть этого не может. Сам говорил, что там скучно хотя по тебе и не угадаешь. Опять весь в царапинах, живого места ни на руках, ни на ногах нет. Пора нам от них отдохнуть.
Затем он был удостоен монаршего поцелуя в нос, и мама, загоревшаяся, с азартом подхватила корзинку и бум-бр-р-р! ссыпала все сливы в мойку.
Помой и перебери ягоду, а я пока переоденусь. И ты тоже оденься, велела она и распахнула двери шкафа. Уильям нехотя встал и напялил зеленые штанишки, которые на ночь вешали на спинку одного из стульев возле кровати. Тут он вспомнил про другой стул, который остался в углу, и перетащил его от угла к мойке от этого половицы брюзжали. Вскарабкался на него, поджал ноги, сунулся в чашу и дернул за блестящий рычажок показалась хилая струйка воды. Пока он трудился, мама как следует обтерлась, помочила из этой струйки лицо и шею, заколола короткие волосы над ушами и накинула на себя мятую зеленую сорочку без рукавов, чем-то напоминающую тунику деревенского эльфа.
Вдвоем они нареза́ли плоды очень быстро, но варка все равно затягивалась: электрическая плита нагревалась долго, а это приходилось проделывать несколько раз. Джем варился в небольших мисках, из которых внушительную часть незаметно съедала сама Мадлен, проверяя его готовность и вкус. «Сахару много!» восклицала она, и Уильям, если не был в ту секунду поглощен своими делами, подскакивал на месте.
Я пришел, раздался басовитый голос.
Мать стояла дугой над грибным супом, глядя неотрывно в кастрюлю, как в ревущую бездну, и не шелохнулась; отец отбросил зеленую куртку и лениво пошел к ней.
Стряпней занимаетесь? сказал он, заглядывая ей через плечо. Ну-ну. А размышление взяла? задал он вопрос мимоходом. (Эту склянку продавали в лавке провизора.)
Пускай тебе жалованье вначале повысят, потом будешь размышления свои водить, огрызнулась вдруг она.
У меня скоро получка! вознегодовал отец. Могла бы и взять, большое какое дело! Воскресенье, у всех радость, а я должен о костюмах парадных думать?
Одна у тебя радость, бездельник, сказала на это мать.
Она схватила склянку, которая возникла под рукой как по волшебству, и взялась за пробку. Пробка не поддалась. Пальцы, намазанные маслом для супа, упрямо соскальзывали. Она скрипнула зубами.
Ты с утра забыла принять? Как же? уже несколько смущенно спросил Рональд. Мадлен ему не ответила, и тогда он отнял у нее склянку.
В этом ты силен, ничего не скажешь, заметила она.
Рональд промолчал, откупорил сосудик и вернул ей ее благоразумие. Она глотнула прямо из горлышка и после этого стала накрывать на стол. Пирог уже давно стоял на подоконнике, не портя никому аппетит.
С обедом справились скоро, и Рональд блаженно прикрыл глаза.
Говорят, на отмели живут безмозглые маленькие создания, пригодные в пищу, и мы сможем ловить их себе сколько угодно! мечтательно пробормотал он. Как же все-таки недостает размышления, а, Мадлен?
Тебе вечно недостает, проворчала жена. Лучше бы о ребенке думал. Вот переймет он твои склонности, и будете вместе празднословить и стамесками швыряться. А питаться одними размышлениями.