Давай, давай, не скупись, подписывай смачно.
Да чего скупиться, автор, вступающий на тропу, ведущую к славе, взял пишущий предмет и поверх всей внутренней части обложки крупно написал: «от души дружеской душе»; и помельче: «дорогому Дорику».
Пойду я, Касьян изготовился на выход. У него зародилось любопытное размышление: «Оказывается, востребовано кое-что. Началось. Но слишком ненормально. И кому такое нужно»?
Тут и Фотиния подала голос:
Познакомиться-то мы познакомились, а поговорить не поговорили. С вами поговорить ведь интересно.
Простите, ради Бога, я домой тороплюсь. Дочка там. Голодная. Растёт ведь, необходимо кушать. А продукты здесь, он легонько раскачал тяжёлую авоську. Пойду питать наследника. Дорик, возьми, да организуй встречу. Потом. Закрой, кстати, за мной, а то ветер устроит неприятность ещё и у вас.
Дорик прошёл за художником, похлопал его по плечу через порог, запер дверь и вынул ключ. Потом вернулся в комнату, отдал ключ Фотинии.
Это ваш. Значит, мы соседи. А я не понял, новоявленный сосед рассеянно поглядел по сторонам потолка.
А вы тоже художник? спросила новая соседка или старая хозяйка квартиры, оглядывая скульптуры на горизонтальных поверхностях мебели и небольшие картины по не заслонённым обстановкой стенам.
Нет, работы не мои, а это вообще слепки античных фигур. Я только мебель тут слепил.
И контрабас?
Угу. Он тоже вроде мебели. Из обломков слепил. Подобрал набор щепок от него и склеил. Слепил.
Красиво слепили. Да он и сам по себе красавец. Правда, в больших оркестрах никогда не является солирующим, несмотря на доминирующие размеры. Это в малой компании на нём позволительно повиртуозничать. А ещё лучше ему чувствуется вообще в отсутствии слушателей, где-нибудь в поле, в лесу или на горе. А иногда и здесь, тоже в одиночку.
Нет, я над ним и на нём давно не тружусь. С тех пор, как склеил и поставил сохнуть. Он лишь очертаниями крупных форм намекает на музыку со значительным смыслом.
Интересно. Значит, вы столяр.
Угу, столяр. За столом больше посиживаю, попробовал отшутиться сосед, значит, подходящее слово застольник.
Да, пропела соседка, медленно кивая головой, нарочито подчёркивая лёгкую иронию в интонации, вы похожи на столяра и контрабасиста или плотника с той же точностью, что я на Фату Моргану.
Плотник? Хе-хе. От слова плоть. Это в отличие от призрака. Занятные вы даёте определения.
А вы позволите альбомчик взять на вечер? Фотиния собралась уходить, особо не стремясь продолжить беседу.
Угу, согласился сосед, если сподобитесь вернуть по личной инициативе.
По личной, сподоблюсь, соседка почти рассмеялась. Сегодня же вечером. Вы никуда не уходите?
Нет, буду столярничать.
За столом сидеть?
Угу, за столом. Застольничать.
А давайте ну через часок позастольничаем по-настоящему. Я вас приглашаю. По-соседски. Пусть будет маленькое будто новоселье.
Да, пожалуй. Столовые дела, как и плотницкие, весьма универсальны. Приду.
Я вам в стенку постучу.
Хорошо, буду ждать условного сигнала.
Фотиния взяла альбом «изобразителя» Даля, изготовленный пиратским способом, и ушла в сопредельную комнату.
А фотография автора на обложке совсем не похожа на оригинал, она воротилась и произнесла сию реплику в приоткрытый проём двери, живой Даль намного симпатичнее.
Затем она исчезла вновь на прежний манер привидения.
Случайно попавший в наше время античный герой и впрямь основательно сел за стол. Он подвигал глазными яблоками и остановил взгляд на маленьком участке поверхности. Незадолго до того, мы знаем, там лежали две бумаги с неоконченными письмами, превратившимися затем, после чуть ли ни опасных перипетий в самолётики, и благополучно взяли старт у окна, да неизвестно, где полетали и где приземлились. Успешен ли был полёт, удачная ли была посадка, или не очень-то им повезло? Лежат ли они ещё, слегка припав набок и сохраняя форму? Или сразу же затоптали их тяжёлые ступни ног или ещё хуже колёса какого-нибудь трактора? Или резвые детишки разорвали их в клочья? Или они, будем надеяться, и целые пока, но вскоре попросту станут жертвами дворника? Живое подобие классической изобразительности мелко покачало головой, не поддакивая нам и не возражая. А ещё ведь с угла стола упала одна вещица, может быть, значительно более ценная, чем самолётики. Слетел предмет, вероятно, чрезвычайно и жизненно необходимый нашему герою, а то и целому человечеству. Но об этой потере он вроде позабыл или вообще не заметил, а человечество и не подозревало о том. Ныне взгляд героя без помех продвигался вперёд по собственным двум осям до бесконечных глубин бескрайнего пространства, не заботясь о фокусировании. «Интересно», подумал он, «стереоскопическое изображение бесконечности отличается от моноскопического»? Исследователь попеременно смежал веки то одного, то второго глаза и подержал отворёнными их оба, всякий раз целеустремлённо посылая взгляд в бесконечность. При взгляде двумя глазами бесконечность оказывалась ближе.