Девушка слегка покраснела и смущенно опустила глаза. На душе стало тепло и как-то спокойно какое давно забытое качество, наверное сохранившееся только в таких маленьких городках, вдали от шумных мегаполисов с наглыми размалеванными девицами, забывшими, что такое честь. Я не стал более мучить девушку своим назойливым вниманием и отправился по указанному маршруту.
Пока я шел, чувствовал как две пары глаз сверлят мою спину. Одни, девушки за кассой, провожают с интересом и скрытой надеждой, вторые, Макса прожигают во мне огненные дыры. Но я постарался не обращать на это внимания.
За углом действительно находилось отделение участкового Митяева Ивана Вениаминовича, о чем свидетельствовала табличка на двери. Контролер-оператор, а за одно и прекрасная незнакомка и тут не обманула, комнатка действительно напоминала каморку. В помещении два на два метра с трудом помещался колченогий стол и два таких же допотопных стула. Высокий худощавый молодой человек со скучающим видом листал старенькую потрепанную газету «Криминальная желтуха». Рядом лежал журнал регистрации заявлений и мобильный телефон.
«Дядя Ваня! Вспомнил я слова билетерши и чуть не расхохотался во весь голос. Да на вид ему не более двадцати пяти Но, наверняка, считает себя важной шишкой!
Иван Вениаминович нехотя оторвался от созерцания кричащих заголовков и поднял на нас глаза.
Что случилось? Спросил он каким-то равнодушным бесцветным голосом. Украли чего у вас или нашли бесхозные вещи?
Мне хотелось поддеть его, но стало немного жаль парня, наверняка мечтавшего о погонях, ярких событиях, подвигах, а вместо этого вынужденного прозябать целый день в одиночестве и собирать заявления о мелких кражах, да разбирать дорожные недоразумения.
Борис Петрович Ракишов! Я протянул ему раскрытое удостоверение. Подполковник! Особый отдел полиции! А это мой напарник следователь, сержант Григорьев Максим Константинович! Нам нужна ваша помощь!
Участковый, уполномоченный полиции лейтенант Митяев Иван Вениаминович! Вскакивая со своего места, четко отрапортовал тот. Лицо его сделалось деловито-серьезным, в глазах появилась затаенная дерзость.
Я протянул ему руку для поджатия, и он схватил ее двумя руками, светясь довольством и готовностью действовать, словно ждал этого момента всю свою жизнь.
Я занял место напротив лейтенанта, выкладывая свой блокнот на стол. Григорьев остался стоять, просто потому, что больше сесть было не на что. Участковый стушевался и повел рукой по сторонам, давая понять, что это не его вина.
Ничего, успокоил его я, сержант молод и горяч, несколько минут на ногах, не испортят его настроения. Я повернул голову к Максу, и тот натужено улыбнулся, кивая в знак согласия головой.
Чем могу помочь? С готовностью начал разговор лейтенант.
Многим. Заверил его я. Нас интересуют школы, их расположение, какие-либо события десятилетней давности!
Лейтенант был разочарован это ясно читалось по его лицу, но другого ничего я не мог ему предложить. Жизнь следователя это не только яркие задержания и погони, а по большей части, вот такая вот рутина.
Иван Вениаминович закурил папиросу, и, казалось, табачный дым благотворно подействовал на него. Он медленно затянулся и деловито начал перечислять адреса школ, подробно описывая, как до них добраться и с каких лучше начать.
Вот все, заверил он чем могу помочь. Больше ничего интересного. Что касается событий десятилетней давности, тут мне сложно что-то сказать я работаю на посту чуть больше года, и такие подробности мне неизвестны. Родился я в Новосибирске, а сюда переехал по настоянию друга, мы с ним вместе учились на курсе. Он виновато замолчал. Но я могу по-расспрашивать местных! Внезапно приободрился он. У меня есть свои осведомители. Он с важным видом откинулся на спинку стула, и тот пронзительно скрипнул. Лейтенант сразу скис, а мы с Максом переглянулись, постаравшись скрыть улыбки.
Спасибо! Обратился я к хозяину кабинета. Этих сведений нам вполне достаточно. И чтобы хоть как-то приободрить лейтенанта я, вставая и протягивая ему руку на прощанье, заговорщически прошептал. Надеюсь, вам понятно, что дело очень важное, и нет необходимости просить о неразглашении!
Лейтенант часто-часто закивал. При этом глаза его горели, а самого распирало от чувства собственной значимости.