Прикрытие с фланга не помешает, сказал он.
С берега послышалась канонада, и они обернулись к реке: по дальней стороне вдоль болота быстро шла пехотная колонна.
Та же колонна возвращается, сэр, сказал ротный командир. Или другая точно такая же.
Маршируют взад-вперед и изредка палят, сказал Эдрингтон. Мистер Хорнблауэр, поставили эмигранты дозор со стороны Киброна?
Со стороны Киброна? Хорнблауэр был захвачен врасплох.
Черт, вы что, слов не понимаете? Есть там дозор или нет?
Не знаю, вынужден был сознаться Хорнблауэр.
В Киброне стояло шеститысячное эмигрантское войско, и держать с этой стороны дозор казалось совершенно излишним.
Тогда передайте мои приветствия генералу французских эмигрантов и скажите, что я советую ему поставить на дороге сильный отряд, если он до сих пор этого не сделал.
Есть, сэр.
Хорнблауэр повернул лошадь на дорогу, идущую к мосту. Солнце палило над опустевшими лугами. Изредка гремела канонада, но в синем небе над головой пел жаворонок. Въезжая на последний склон, за которым дорога спускалась к мосту, Хорнблауэр услышал пальбу; ему почудились крики и стоны. То, что он увидел, въехав на гребень, заставило его натянуть поводья и остановить лошадь. Все поле было полно беглецами в белых мундирах с синими портупеями они в панике бежали в его сторону. Среди беглецов мелькали скачущие галопом всадники, их обнаженные сабли вспыхивали на солнце. Слева скакал целый кавалерийский эскадрон, а еще дальше, со стороны ведущей к морю дороги, сверкал строй штыков. Он быстро приближался.
В эти несколько кошмарных секунд Хорнблауэр осознал истину: революционеры прорвались между Киброном и Мюзийаком и, отвлекая эмигрантов маневрами с той стороны реки, захватили их врасплох неожиданной атакой с фланга. Одному Небу известно, что произошло в Киброне, сейчас некогда было гадать. Хорнблауэр с трудом заставил лошадь повернуться и ударил ее в бок каблуками, торопя в сторону британцев. Его мотало и бросало в седле, и он отчаянно цеплялся, страшась, что вылетит из седла и попадет в плен.
Он подскакал, британцы обернулись на стук подков. Эдрингтон держал свою лошадь под уздцы.
Французы! хрипло выкрикнул Хорнблауэр, указывая назад. Они идут!
Ничего другого я и не ожидал, сказал Эдрингтон.
Прежде чем сунуть ногу в стремя, он выкрикнул приказ. К тому времени, когда он был в седле, весь Сорок третий полубатальон построился в шеренгу. Адъютант Эдрингтона скакал к берегу, чтобы отозвать стоявших там солдат.
Французы, я полагаю, наступают крупными силами: конница, пехота, пушки? спросил Эдрингтон.
Пехоту и кавалерию я видел, сэр, выговорил Хорнблауэр, пытаясь успокоиться и вспомнить. Пушек не видел.
А эмигранты бегут, как зайцы?
Да, сэр.
Вот и они.
За холмиком показались несколько синих мундиров. Французы бежали, спотыкаясь от усталости.
Я полагаю, нам следует прикрыть отступление, хотя они и не стоят того, чтобы их спасать, сказал Эдрингтон. Смотрите!
Отряд, который он отправил охранять фланг, стоял на вершине небольшого холма. Солдаты построились в каре, красное на зеленом фоне. Отряд всадников подскакал к холму и закружился вокруг него водоворотом.
Хорошо, что я их там поставил, спокойно заметил Эдрингтон. А вот и рота Мэйна.
Вернулся отряд, стоявший у брода. Слышались отрывистые приказы. Две роты повернулись кругом. Сержант-майор, держа в руках саблю и оправленную серебром трость, ровнял строй, словно на плацу.
Я полагаю, вам следует остаться со мной, мистер Хорнблауэр, сказал Эдрингтон.
Он направил лошадь между двумя колоннами, Хорнблауэр отупело следовал за ним. Еще один приказ, и полубатальон медленно двинулся через долину, сержанты отсчитывали шаг, сержант-майор следил за дистанцией. Повсюду, выбиваясь из сил, бежали эмигранты. Вот один из них, задыхаясь, рухнул на землю. Потом справа за холмом возникла цепочка плюмажей, цепочка сабель кавалерийский полк рысью скакал вперед. Хорнблауэр увидел, как взметнулись сабли, как лошади перешли в галоп, услышал крики атакующих. Солдаты в красных мундирах не двигались. Затем раздался приказ, и полубатальон неспешным шагом перестроился в каре. Верховые офицеры оказались в середине. Атакующие всадники были не более чем в сотне ярдов. Один из офицеров начал низким голосом отдавать приказы нараспев, словно распоряжался некой торжественной церемонией. По первому приказу солдаты сняли с плеч ружья, по второму все враз щелкнули открываемыми полками. По третьему подняли ружья и прицелились.