Раздевайся и иди в душ, спокойно продолжала она.
Оживленный мужнин взгляд загорелся, и весь он подался к ней.
«Котяра», глядя на него во все глаза, похолодела она.
Новая игра? пронзая ее страстным взглядом, на ходу раздеваясь, пошел он на нее.
Да. Поиграй там с мочалкой и мылом. Авось понравится, машинально упершись половником в его грудь, остановила она его порыв.
Только вместе с тобой, не унимался он.
Увы и ах Понимая, что в этой спринтерской гонке ее хватит ненадолго, она даже не пыталась ему подыграть.
У тебя девять жизней?.. невольно вырвалось у нее.
Понимая ее намек на бессонную ночь, он улыбнулся.
Другая бы радовалась, самодовольно заметил он.
«Другая и порадуется, с тоской подумала Лиза, с такими темпами радость ее не за горами».
Надо купить тебе одежду, видя, как он с легкостью вновь перестроился на деловой лад, сказала она.
Зачем? застыл он в недоумении. Ты же купила.
Ты собираешься ходить в ней до гробовой доски? Мне нужны деньги.
К ее удивлению, он безропотно открыл сумку и, вынув оттуда увесистую пачку купюр, бросил их на тумбочку.
Остальное завтра, облачаясь в деловой вид, сказал он и застегнул сумку.
Откуда? обмерла она, не сводя напряженного взгляда с лежащих насыпью затертых, примятых, новеньких и засаленных банкнот.
Выручка, преспокойно ответил муж.
И ты так просто возишь эти деньги?
Вожу сложно, но по-другому никак.
А как же недостача?
Сочтемся, подмигнув ей, он закрыл за собой дверь.
Что ей оставалось? Надеяться, что постепенно притрутся друг к другу. Она не могла помыслить о том, чтобы обидеть его отказом. В сознании одномоментно пронеслась ее безрадостная сирая жизнь. Лучше в гроб лечь, чем лишиться такого мужа.
Впрочем, вскоре она с облегчением поняла, что муж ее никакой не супермен, а нормальный человек с нормальными человеческими запросами. Не понимал он любовных прелюдий и прочей романтической чепухи. Обрывая ее попытки покрасоваться в кружевном белье, он бесцеремонно снимал все, что мешало приступить к исполнению супружеского долга, временами походившего на супружескую повинность. Она принимала это на свой счет, понятия не имея о его интернатском прошлом, когда дебелые тетки, таская его как шлюху, вызвали в нем отвращение к плотской любви. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не вездесущая директриса. Но все ее добросовестные попытки снять с него «порчу» разбивались о его «глубокие» познания женского тела. С тех пор после близости с женщиной, не находя в ней любви человеческой, он испытывал лишь опустошенность и разочарование. Сейчас у него этой любви было с избытком, но он старался, боясь ее потерять.
Жизнь его вертела как белку в колесе. Да и ей скучать не давала эта новая заманчивая жизнь. Через день в ее квартире начали появляться неизвестно чем набитые коробки, которые с завидной скоростью разбирались ушлыми дельцами, и на их месте появлялись новые. Через неделю ими была заставлена вся лоджия, еще через неделю балкон. Новый самец метил свою территорию, деловитостью и прагматизмом заглушая отголоски прежней жизни. «Ну и пусть, скрепя сердце, убеждала она себя, пусть хоть у него здесь сложится та жизнь, за которой он ко мне пришел». Но когда он добрался до Сережиной комнаты, Лиза жестко сказала: «Нет». Удивленный ее категоричностью, он искренне недоумевал: «Все равно же пустует». Заранее зная, что при всем желании он не сможет ее понять, она с потухшим видом коротко ответила: «Пока она пустует, я живу». Как, оказывается, просто влюбиться в человека, но как непросто при этом впустить его в свою жизнь, когда уже «не шешнадцать», когда держит привычка и черт-те сколько неприметных и где-то даже ненужных мелочей, из которых и состоит эта самая жизнь. Пришлось подстраиваться и принимать новые правила игры, без чего семейной жизни тоже не получится. Несмотря на то что львиную долю этого добра Андрей ежедневно развозил по торговым точкам, ей тоже приходилось отпускать и учитывать, то и дело дергая из-под кровати набитую деньгами сумку. «Партнеры» его были несловоохотливыми и воспринимали ее не как его жену, а, скорее, как обслугу. Самым циничным из них казался ей Магрел. Всякий раз на его очередное: «Цыган дома?» ее так и подмывало съязвить. Но не решалась, робея перед его мрачным видом. Скрепя сердце, терпела она этот «проходной двор». Непривыкший к замкнутому семейному мирку, Андрей считал это неудобство несущественным и смотрел на него сквозь пальцы. Раз в неделю они с Магрелом вели свои расчеты за плотно закрытой кухонной дверью. Предвидя очередной испорченный вечер, она накрывала на стол и уходила в гостиную. Как-то, уходя, «гость» вместо благодарности бросил в ее адрес грязную шутку. Надеясь, что она не слышит, Андрей промолчал, только глаза у него стали злыми.