Питер выдавливает из тебя жизнь, стихи, голос, как художник краски на свою палитру, чтобы потом выбросить ненужную, пустую тубу вон.
Главное- картина, творчество!
Москва лечила меня, позволяла жить, гнездилась вокруг меня. Каждый ее переулок, уголок, ветошка обещали мне еще один день жизни. Питер требовал результата и не прощал слабости.
Москва хранила, Питер требовал, чтобы каждое мгновение было бытием и я слушалась его пока у меня были силы и голос, наполняя этот город своею любовью, я пела его.
«Ты все пела это дело»
Сон души. Страшно
Проснуться в другом теле
Теле стрекозы.
Москва спрятала меня в свой воробьиный рукав и грела. Питер продувал насквозь и заострял мысли.
Как я любила его, и как этот город любил меня, пока я его пела, и как брезгливо отшвырнул, когда у меня не стало голоса.
И вот теперь в мою жизнь, в мой Серебряный переулок Питер явился собственной персоной Петром Петровичем Вильямсом. Высоким, ладным с военной выправкой, с движениями души стремительными и опасными, как полет стрижа.
На этот раз, когда я пришла домой, рабочие ставили стеклопакеты в трех комнатах моего соседа и на кухне. Вся квартира была выстужена снежным сквозняком.
Питер, Петр Петрович ты меня достал, как же я тебя ненавижу. Ну, за что мне все это?
7.
Вечером ко мне постучался Петр Петрович.
Яна, я не достал Вас этими переменами?
Петр Петрович, мне некуда уехать. Ведь это и мой дом тоже, не только Ваш. За что Вы меня так выживаете отсюда?
Я просто хотел, чтобы к Новому Году и Вы и я жили в отремонтированной квартире. Разве Вам это не нравится? Все расходы я беру на себя.
Меня вполне устраивала моя прежняя жизнь и квартира.
Может быть Вас, Яна, это и устраивало, но я не могу жить в квартире, где на голову падает штукатурка, трубы текут, а коридор заставлен шкафами с рухлядью. Кстати о шкафах. Завтра приедут за вещами Каролины Вацлавны и заберут эти шкафы. До Нового Года семь дней. Я думаю, что строители успеют отремонтировать коридор и мои комнаты.
Да делайте что хотите.
Петр Петрович улыбнулся, сверкнув глазами.
Да, сначала увезут шкафы Каролины Вацлавны, а потом меня?
Вас?
Мне придется уехать?
Куда уехать, Яна?
Не могу же я жить среди этого великолепия.
А почему не можете?
Не знаю. Я из какой-то другой жизни. Жизни, где не хватает денег до зарплаты, где джинсы носят по десять лет, ходят в церковь и не смотрят телевизор, потому что его нет.
Но нам ведь придется жить теперь вместе.
Вместе?
Ну, в одном и том же месте. Давайте как-нибудь поможем друг другу, стерпимся что ли.
Ага, стерпимся слюбимся, а расходы Вы берете на себя.
Что?
Как я могу Вам помочь? Чем?
А Вам Яна не нравится, какой становится Ваша квартира?
Нравится, наверное, только моя жизнь во все это не вписывается.
Понял. Вы меня ненавидите за то, что я все это затеял, Вас не спросив?
Да нет, Петр Петрович. Вы ведь хотели как лучше. В бедности Вам жить неприятно, а деньги у Вас есть. Жаль только, что я здесь живу, правда?
Нет, не правда. Это Ваш дом и я хочу, чтобы Вы здесь оставались.
Теперь уже не только мой.
Я часто уезжаю. Меня по нескольку месяцев не будет. И потом я обещаю Вам, что никого не буду сюда приводить. Ну, что объявим новогоднее перемирие?
Пожалуй.
И Петр Петрович опять улыбнулся мне своей улыбкой страшной, как сабельный удар.
8.
На следующий день действительно увезли шкафы и мебель Каролины Вацловны. Сделано это было, когда я была на работе, а когда я вернулась, оказалось, что наш коридор, переходящий в квадратный холл пуст и огромен.