Когда Бог смотрит в микроскоп
50+1 невероятно-вероятных историй из жизни землян
Ирина Барабанова
Люди и их дела имеют свою точку перспективы: на одних нужно смотреть вблизи, чтобы лучше судить о них, а о других никогда так хорошо не судят, как отойдя от них на известное расстояние.
Франсуа де Ларошфуко
Редактор Лилия Илюшина
Иллюстратор Татьяна Кабанец
© Ирина Барабанова, 2022
© Татьяна Кабанец, иллюстрации, 2022
ЖИЗНЕЛЮБИВЫЙ
Эдуард боролся. С момента зачатия. Он хотел быть и жить. Родители не очень. Особенно его мама, когда узнала, что залетела.
Все произошло случайно как-то ненужно и не вовремя. Она не любила. Власть захватили гормоны. И любопытство. Парень числился студентом на практике, а Валентина подрабатывала вечерами санитаркой в больнице. Девушка тоже училась. На повара-кондитера в техникуме через дорогу. Разумеется, там были одни девчонки.
В 17 лет ей хотелось чего-то красивого, запретного и романтического. А все случилось быстро, скомканно и в грязной кладовке.
Вскоре студент исчез. Вместе с фамилией.
Валентина плакала. Записалась на аборт. Втихаря, по блату. Но в тот день оступилась и потянула лодыжку. Нога опухла, идти она не смогла. Никуда. Даже на работу. Решила, что знак и, видимо, придется брать на себя позор и ломать судьбу.
Когда начался токсикоз, Валя молила Бога, чтобы случился выкидыш. Или ребенок родился мертвым. Да хоть бы и умер в ближайшие дни. Однако мальчик пришел в мир здоровым и красивым.
Молодой матери дали комнату в общежитии, пособие по уходу за ребенком и академотпуск. Помогали соседи, бывшие коллеги из больницы, однокурсницы все, кроме родной семьи. Потому что ее не было. Валя выросла в детдоме. Поисками родителей никогда не занималась. Возможно, из-за обиды или из-за страха перед неожиданным.
Эдик рос веселым и задорным. Послушно ходил в детский сад. В школе хорошо учился, побеждал на олимпиадах.
Валя в техникум так и не вернулась. Устроилась в кафе мыть посуду. И прижилась. График удобный, всегда сыта и она, и ребенок, работа не ответственная. Со временем им дали квартиру на краю города в панельном доме.
Эдик поступил в институт. Сам, своей головой.
Валя гордилась. Подруге хвасталась. А Эдик все бросил и добровольно ушел в армию. Это был удар.
Но Эдик твердо решил, что жить как прежде он больше не может. Не хочет. И боится себе сознаться в том, что ненавидит мать и бежит от нее.
Да, он «сломал» ей жизнь. Да, он неуклюжий, неопрятный засранец, который делает все неправильно и наперекосяк. За него стыдно. У него не может быть ничего своего, во что не вмешалась бы мать. Даже трусы покупала она и решала, в какой рубашке выходить на улицу. Она выбирала, с кем дружить, как играть и с кем. Подробно объясняла, почему надо обходить стороной девочек и не драться с хулиганами. Эдик не спорил. Не мог. Не смел. Он же не хотел в очередной раз «убить» свою мать? В детстве он искренне винил себя, когда она демонстративно ложилась на диван с полотенцем. Мальчик боялся, что она на самом деле умрет. И тогда его отдадут в детдом или еще куда-нибудь. Что никому он кроме матери не нужен. Потому что вот такой убогий, тупой и никчемный. И лишь она его любит и терпит, жертвует собой и желает ему добра.
Эдик устал от этого «добра». Он хотел свободы. Но уже на второй день в армии понял, что попал в тюрьму. Женские слезы и истерики заменили глухие удары под дых и жесткие приказы. Жизнь заметно усложнилась. Накрыло отчаянье и безысходность.
Там, «на свободе», он презирал женское. Здесь по нему прокатывалось мужское.
Сам он потерял всякие ориентиры и держался только верой в справедливость. Пока не понял, что она противоречива и у каждого своей масти и цвета.
Что бабе на праздник, то мужику в убыток, старик со скрипом устроился на скамейке. Одна, говорят, любит пломбир, другая офицера.
Простите, это вы мне?
Тебе, тебе, сынок. Что хмурый такой? Никак побили малость?
Не понял.
Ладно, это дед шутит. Вкусное мороженое-то, а?
Да-да, спасибо.
Ну и славно, солдатик, и славно. Наслаждайся жизнью, пока молодой, да лишний раз под пули не лезь. Лучше к девкам. Там теплее. Хотя Это еще тот народ. Ох, непростой народ.