Ритмическое разнообразие этих строк создает торжественный конец всего эпизода, точнее, этой большой фразы. Ударения здесь распределяются так. В двух строках (26-27) всем четырем метрическим ударениям соответствуют реальные:
Она любила конный строй,
И бранный звон литавр, и клики...
а две заключительные строки (28-29) содержат каждая по два пропуска реального ударения (по два пиррихия) на одинаковых местах - на 1-й и 3-й стопах:
Пред бунчуком и булавой
Малороссийского владыки...
__ _°_ __ _/_ __ _°_ __ _/_
__ _°_ __ _/_ __ _°_ __ _/_ __
Итак, если следовать нашей лестнице ритмов, то в отрывке из "Полтавы" несомненных только 5 ступеней, да и то на третьей (рифмы) регулярность чередований нарушена. Однако в данном случае утрата легко ощутимых ритмических признаков возмещается иными, более сложными ритмическими факторами.
В целом можно сказать так: в "Полтаве" ритм образный, содержательный. Он строится не на бросающихся в глаза простых повторах, а на глубинных, иногда запрятанных, но не менее реальных чередованиях.
Спустимся еще ниже по лестнице ритмов. Перед нами отрывок из стихотворения Лермонтова "Валерик" ("Як вам пишу случайно; право...", 1840). Рассказав о сражении под Гихами, поэт описывает смерть офицера:
На берегу, под тенью дуба,
Пройдя завалов первый ряд,
Стоял кружок. Один солдат
4 Был на коленах; мрачно, грубо
Казалось выраженье лиц,
Но слезы капали с ресниц,
Покрытых пылью... На шинели,
8 Спиною к дереву, лежал
Их капитан. Он умирал;
В груди его едва чернели
Две ранки; кровь его чуть-чуть
12 Сочилась. Но высоко грудь
И трудно подымалась, взоры
Бродили страшно, он шептал:
"Спасите, братцы. Тащат в горы.
16 Постойте - ранен генерал...
Не слышат..." Долго он стонал,
Но все слабей и понемногу
Затих и душу отдал Богу;
20 На ружья опершись, кругом
Стояли усачи седые...
И тихо плакали... потом
Его останки боевые
24 Накрыли бережно плащом
И понесли...
Нет строф. Нет синтаксического ритма. Нет упорядоченных пиррихиев. Нет внутренних рифм. Нет цезур. Нет регулярных чередований рифм - их то две, то три (как в строках 14-16-17 и 20-22-24), и соединяются они по разным формулам - сперва AbbA (охватные), потом cc (смежные), еще ниже EfEff (перекрестные - с лишней, пятой рифмой) и т.д. Никаких внешних правил для такой смены сочетаний нет - она случайна. Наконец, нет в этом отрывке и регулярных, до сих пор повсюду встречавшихся нам концевых пауз; фразы переходят из одной строки в другую, преодолевая паузы, которые, казалось бы, там необходимы - ведь их требуют и конец строки (все строки равновелики), и рифма, отмечающая этот конец. А у Лермонтова получается так, будто фраза борется со стихом, преодолевает, ломает его:
Один солдат
Был на коленах...
...лежал
Их капитан...
В груди его едва чернели
Две ранки; кровь его чуть-чуть
Сочилась...
Отделяются друг от друга подлежащее и сказуемое, сказуемое и прямое дополнение, определение и определяемое. В некоторых случаях этот разрыв носит характер очень резкий, болезненный, почти что недопустимый:
...понемногу
Затих...
Лермонтову необходимо именно такое, чуть ли не прозаическое повествование о бое и смерти, чтобы наглядно противопоставить страшные и уродливые будни войны привычно торжественным описаниям сражений. Он сам называет свой рассказ "бесхитростным". Это, впрочем, неверно: "хитрость" Лермонтова в том, что пишет он все же не прозу, а стихи, и заставляет читателя воспринять рассказ о войне на фоне других, парадных, героически-декламационных стихов. Рассыпается ли здесь стих, превращается ли он в прозу? Нет, он держится, и держится на уровне нижних четырех ступеней нашей ритмической лестницы.
Случается, что поэты сочетают такие резкие нарушения ритма концевых пауз с необыкновенно сильным укреплением всех других ритмических факторов.