Монолитные гранитные колонны, по семь с обеих сторон, увенчаны резными коринфскими капителями и соединены арками; над ними сдвоенные окна, роняющие в храм косые столпы света. Многие путешественники вырезали на колоннах свои имена и гербы, теперь эта хроника минувших веков погребена под белой краской. Но по-прежнему на каждой колонне икона с празднуемыми святыми месяца и внутри каждой колонны сокрыты мощи мучеников на этих столпах и стоит церковь.
Премудрость построила себе дом,
вытесала семь столбов его,
заколола жертву, растворила вино свое
и приготовила у себя трапезу; послала слуг своих
провозгласить с возвышенностей городских
Идите, ешьте хлеб мой,
и пейте вино, мною растворенное; оставьте
неразумие, и живите, и ходите
путем разума.
Сколько раз слышала я это ликующее проповедание в паремиях праздников! Но слышит его только тот, кто уже вошел в храм. А кто провозглашает сейчас эту вечную мудрость с возвышенностей городских?
Горе пастырям Израилевым,
которые пасли себя самих!
Не стадо ли должны пасти пастыри?
И рассеялись овцы без пастыря и,
рассеявшись, сделались пищею
всякому зверю полевому.
Блуждают овцы Мои по всем горам
и по всякому высокому холму, и по всему лицу земли
рассеялись овцы Мои, и никто не разведывает
о них, и никто не ищет их.
На вселенских панихидах плачет Церковь об убиенных чадах своих, но кто оплачет всех расхищенных, потерянных, потерявших бессмертную душу? Восстави, Господи, пастырей овец Твоих из страха и унижения безгласностью, изведи их из храмов на высокие площади и стены обесчещенных городов, чтобы слышали голос Твой погибающие блудные сыны и пришли в себя, и вспомнили, что есть дом, куда они могут вернуться. Там, в смертоносной зоне отречения ненависть и безумие, дешевый балаган с раскрашенными масками пороков, дешевое короткое забытье и тяжелое пожизненное похмелье. А в храме Твоем, являющем образ преображенного мира, жертвенная любовь нисходит в образах, словах, огне и духе Таинств:
Приимите, ядите, сие есть Тело Мое,
еже за вы ломимое во оставление грехов
Пийте от нея вcи, сия есть Кровь Моя
Новаго Завета, яже за вы и за многие
изливаемая во оставление грехов.
Это нас, уставших, изверившихся, больных, злых и добрых, забывших о своем царственном достоинстве, созывает Господь на царский пир. Базилика царский дом; и в этом доме Твоем, в храме Твоем все говорит о Твоей славе
Главный неф отделяют от боковых два ряда стасидий, поставленных вдоль колонн. Хорошо стоять внутри этого высокого кресла с откидным сидением, опираясь на спинку с точеными столбиками и отполированными временем подлокотниками с шариками на концах. И как всегда, сразу же обретя равновесие, почувствовав себя защищенной, отъединенной для молитвы, будто в тесной и в то же время открытой храму келлейке, я с сожалением думаю о том, почему нет стасидий в русских храмах?
Может быть, афонские старцы потому и выдерживают уставные действительно всенощные бдения, что есть десятки способов обрести равновесие внутри стасидии и стоя, сидя или полусидя, опершись спиной, облокотившись отдохнуть. Ибо «лучше сидя думать о Боге, чем стоя о ногах», как говорил святитель Филарет Московский. Или мне возразят, что это особый, национальный вид подвижничества? Или у русских измученных бытом женщин больше сил, чем у православных греков? Нет этому оправдания, кроме, разве, той же всеобщей нашей неустроенности, привычной и потому возведенной в традицию. Даже теперь, когда уцелевшие после долгого нашествия неверных храмы возвращают народу, их мало, и мало в них места не только для стасидий, но и для стойких прихожан. И доживем ли мы до времени, когда в России места у Бога всем хватит?
Монах зажигает свечи на высоких подсвечниках перед царскими вратами: каждый подсвечник приподнят и утвержден на спинах трех медных львов, обративших головы кверху, к венцам из свечей. Их огни оживляют позолоту резного кипарисового иконостаса критского письма с небольшим рядом праздников верхнего яруса и огромным распятием над ним.