(XXXV, 54) ЛЕЛИЙ. А ты, Сципион? Какой из упомянутых тобою трех видов государственного устройства ты одобряешь больше всего?
СЦИПИОН. Ты с полным основанием спрашиваешь, какой из трех видов государственного устройства наиболее одобряю я; ведь ни одного из них самого по себе, взятого в отдельности, я не одобряю и предпочитаю каждому из них то, что как бы сплавлено из них всех, взятых вместе. Но если бы понадобилось выбрать какой-нибудь один строй в чистом виде, то я одобрил бы царскую власть [и поставил бы ее на первое место.] [Если говорить о видах власти,] названных здесь, то имя царя напоминает мне как бы имя отца, заботящегося о согражданах, как о своих детях, и охраняющего их тщательнее, чем [Лакуна] вас поддерживает заботливость одного наилучшего и выдающегося мужа. (55) Но вот встают оптиматы, чтобы заявить, что они делают это же самое лучше, и сказать, что мудрости будет во многих больше, чем в одном, а справедливость и честность та же. А народ, оглушая вас, кричит, что он не согласен повиноваться ни одному, ни немногим, что даже для зверей нет ничего сладостнее свободы, и что ее лишены все те, кто находится в рабстве, независимо от того, чьи они рабы царя или оптиматов. Так благоволением своим нас привлекают к себе цари, мудростью оптиматы, свободой народы, так что при сравнении трудно выбрать, чего можно желать больше всего.
ЛЕЛИЙ. Разумеется; но, если ты не доведешь своего рассмотрения до конца, нам едва ли удастся разобраться во всем остальном.
(XXXVI, 56) СЦИПИОН. Итак, уподобимся Арату, который, приступая к рассуждению о важных предметах, считал нужным начинать с Юпитера131.
ЛЕЛИЙ. Почему с Юпитера? Лучше сказать, какое сходство со стихами Арата имеет наша беседа?
СЦИПИОН. Лишь такое, что мы с полным основанием можем начать свою речь с того, кого одного и все ученые, и все неученые люди единогласно признают царем всех богов и людей.