Прошло так много времени, добавила Карли. Я не видела тебя с Она помолчала. Прошло так много времени, повторила она.
Эти слова, может, импульсивные, может, приготовленные, напомнили Мишель последние часы, которые она провела в этом доме. Предполагалось, что она должна чувствовать себя смущенной или виноватой. Карли ожидала от нее извинений. И все же, несмотря на то что она сделала, Мишель обнаружила, что ей хотелось, чтобы извинилась Карли. Словно это Карли сделала ей гадость, а не наоборот.
Они долго глядели друг на друга. Мишель гнала от себя воспоминания. Слишком хорошие, думала она с неприязнью. Они с Карли провели вместе тысячи часов, они вместе росли
Она деловито направилась к двери. Как и ожидалось, Карли шагнула в сторону, пропуская ее.
Внутри тоже все переменилось, как и снаружи. Новые шторы веселенькой расцветки, вокруг камина тоже все новое. Деревянный пол покрыт свежим лаком, стены покрашены, в коридоре, ведущем в ресторан, появилась на стене роспись те же самые чертовы ромашки.
Но стойка администратора была прежней, и это немного успокоило Мишель, поддержало ее морально увы, не физически. Пока комната кружилась и плыла перед глазами, Мишель поняла, что с ее стороны глупо было ожидать, будто в отеле ничего не изменится. Ей казалось, что она вернется точно туда, откуда уехала, минус ее мать. Что, войдя в свой дом, она почувствует себя так, будто никуда не уезжала. Будто никогда не была на войне.
У тебя все в порядке?
С этими словами Карли протянула руку. Свет упал на золотой браслет на ее запястье.
Мишель прекрасно знала его. В детстве ее завораживало сверкание золотых шармов. Когда она подросла, она узнала историю каждого шармика, а потом и сама придумывала маленькие сюжеты про нежную морскую звезду, крошечную туфельку. Браслет принадлежал ее матери и вызывал в памяти Мишель чуть ли не единственное хорошее воспоминание о ней.
Теперь его носила Карли.
Мишель не нужен был этот браслет, но, черт побери, она не хотела видеть его на Карли.
В ней забурлил, зашипел гнев, словно воду плеснули на горячую сковородку. Ей захотелось схватить Карли за тонкую руку и сорвать с нее эти золотые цепочки. Забрать их, растоптать, наорать на бывшую подругу.
Она набрала полную грудь воздуха, как ее учили. Хоть она не очень верила в посттравматический синдром, ей сказали, что он у нее присутствует. Поэтому она слушала консультантов, а те говорили, что ей нужно избегать стрессов, много отдыхать и хорошо питаться. Она слушала и запоминала то, что могло ей пригодиться.
Она сделала дыхательное упражнение, потому что у нее болело все тело и она больше ни на что не была способна. Потом захромала прочь с невыносимым огнем в бедре. Мягкие ткани ее тела буквально рыдали.
Она прошла направо через небольшой холл, повернула за угол и остановилась перед дверью без таблички. «Наконец-то, хоть это не изменилось», подумала она и погладила пальцами дверную раму, где маленькими насечками было отмечено, как она росла. Насечки резко закончились, и не из-за того, что она перестала расти, а потому что отца, человека, который так любил ее, уже не было с ними.
Она повернула дверную ручку и хотела зайти в комнату. Спрятаться там и зализать свои раны.
Дверь была заперта. Новая попытка, и вот она постучала кулаком резко и решительно.
Дверь открылась, за ней стояла, вытаращив глаза, девочка-подросток.
О, привет, сказала она, слегка наморщив веснушчатый нос. Гостевые комнаты все наверху. Это приватная зона.
Я знаю, что это такое, ответила Мишель, заговорив впервые после того, как зашла в отель.
Кто это, Бриттани? крикнула другая девочка из глубины комнаты.
Я не знаю. Девочка-подросток снова повернулась к двери и ждала, когда Мишель уйдет.
Мишель хотела зайти в свою комнату, рухнуть на постель и спать. Потому что сон лекарство, когда удается заснуть.
Она прошла мимо девочки и шагнула в Зазеркалье.
Там все изменилось, ничего не осталось таким, каким должно быть. Ни стена, ни ковры на полу, ни мебель. Исчезла старая клетчатая софа, на ее месте стоял тугой диван с голубоватым чехлом. Назойливые ромашки были всюду в вазах, на подушках и картинках. Даже на занавесках. А там, где их не было, там была ежевика.
Она озадаченно смотрела на новые стулья, на незнакомый кухонный столик и игрушки. Домик для кукол в углу. Плюшевые звери и коробки с играми на широком подоконнике.