Я могу и другие
Не надо! Всё это чушь. Всё это старьё. Я уже давно стихов не пишу выздоровел Так что не будем бередить старые раны, я странно взбодрился. Давай-ка ещё пивка дерябнем, а? Ты не опьянела? Нет?
Чёрт, как бы глупостей не натворить! Я чувствовал, что сам уже плыву довольно хорошо. Надо не омаров доставать, а выпроваживать её, пока соображаю. Я наполнил стаканы, поднял свой.
Ну, на дорожку, как говорится?
Она как-то странно, как-то томительно длинно глянула на меня, выпила пиво, показав мне белое пульсирующее горлышко, утерла губы платочком и, уже вставая, спросила-попросила:
А вы не подпишете мне книжку вашу?
Давай, усмехнулся я, только ручку искать надо.
У меня есть, есть, заспешила Валерия, отыскала в сумочке фломастер.
Я взял и, прижав «Четвёртую тризну» протезом к колену, накорябал чёрным безрадостным цветом на обороте обложки: «Валерии, красивой девочке, губящей свою судьбу, с надеждой, что она очнётся. Автор. г. Баранов. 1995 г.»
Только сейчас не смотри, потом, сказал я, протянув ей мои поэтические вздохи, А сейчас, извини, у меня дела.
Она покорно кивнула головой, плавно, глянув в зеркальце, мазнула по губам помадой, упаковала сумочку. Я проводил её до двери. Уже на пороге она всё же спросила:
Он сегодня опять дал вам деньги?
Ва-ле-ри-я, жёстко остановил я, это мои заботы. Не омрачай свои нежные мозги. Прощай!
И я почти вытолкал её прочь. Тоже мне будет корябать душу! Да и чёрт меня побери! в голове распухло и заполонило всю черепную коробку лишь одно желание
А ладно! В самый наипоследний разочек, до среды просплюсь
Я прямо так, в домашнем тряпье и без плаща, прихватив лишь сумку, выскочил из дому, промаршировал двором к соседнему гастроному, закупил бутылку своего любимого пьянящего напитка «Рябина на коньяке» и пять бутылок «Барановской» завтра буду отмокать.
Дома я эль англицкий пока отставил в сторону, принялся потягивать «Рябину», подналёг на колбасу и сыр, не чувствуя их вкуса. И всё думал, думал, вспоминал. Эх, как разбередила мне душу своими, вернее моими стихами эта малохольная бандитка. Дурацкими стихами!
Мало им убить человека, они ещё в душу хотят к нему залезть, потоптаться там.
Негодяи!
Глава II
Как я обарановился
1
В Баранов из Москвы я ехал с безразмерной улыбкой на лице, не подозревая, какую страшную катастрофу предстоит мне здесь пережить.
Но сначала пару слов об этом населённом пункте серединной России, где мне суждено стало прожить-прожевать весомый кусок несчастливой моей судьбы и предстоит вот-вот уже обрести вечное упокоение на местном загородном неуютном кладбище. Я загодя много знал о Баранове от Лены, жадно её расспрашивая. Специально отыскал в библиотеке и книжку рекламно-путеводную про сей город.
Что ж, биография у него оказалась не из последних. Возраст уже довольно почтенный без малого четыре века. Был заложен когда-то как крепость сторожевая от всяких южных степняков с раскосыми и жадными очами. Подозреваю, что, как и повсеместно на Руси, те же раскосые степняки-кочевники да аборигены здешних мест мордва с чудью и стали прародителями большинства коренных барановцев. По крайней мере, дикости и степного невежества в них более чем достаточно в этом я весьма скоро убедился.
Стоит Баранов на берегу стремительно усыхающего Студенца, по которому некогда ходили большие пароходы и тяжёлые баржи, а теперь с трудом пробираются меж берегов только лишь речные трамвайчики, катающие в выходные летние дни праздных барановцев. Но красота речки всё ещё неизбывна, освежающа, радостна. Сохранились под Барановом и кой-какие леса и даже с кой-каким зверьём, так что и под самым городом можно набрать в сезон ведро опят, туесок черники и повстречать ненароком перепуганного кабана с выводком полосатых своих подсвинков.
Вот этим своей близостью к природе, своей слитностью с природой Баранов сразу меня и покорил. Чего мне до удушья не хватало в Москве, по чему тосковала душа моя вот по этой чудной возможности свернуть с центральной городской улицы, с её грязью, пылью, змеиным шипом троллейбусов, рёвом машин, каменными коробками домов, и через две минуты уже вышагивать по Набережной, вдыхать хмельной озон и отдыхать взглядом на зелени деревьев и трав, зеркально-тёплой речной глади