Я писал о том, как я уже соскучился по ней, как я уже жду не дождусь следующей встречи, как я обязательно, я непременно примчусь в Севастополь на скорое уже Новогодье, как мы выйдем, держась за руки, на берег буйного и хмурого зимой моря, и там я брошу в волны целую пригоршню пятиалтынных и гривенников, дабы вернуться в Крым обязательно, вернуться навсегда к морю, к ней, к Лене. К будущему счастью и блаженству семейной жизни
За спиной взялись играть в карты.
Вадим! вскричал гнусливо подпьяневший Аркадий. Ну брось ты писанину свою ещё в газете напишешься по горло. Иди к нам Ленке партнёра не хватает.
Отстань, похабник! полушутя, но раздражённо отмахнулся я.
Да не в том смысле, гоготнул орясина усатая, в карты партнёр нужен, пока только в карты.
Не приставай к человеку, послышался голос этой Лены с чуть заметной издёвкой. Не видишь, человек письмо невесте пишет дело серьёзное.
Вот гад Аркадий всё уже разболтал! Я решил не реагировать. Демонстративно склонился над тетрадью, отгородился от циников горбом. Нет, всё же интересно: неужто Аркашка с обеими?.. Чёрт-те что опять в голову лезет!
Письмо я всё же дописал. Финал, правда, скомкал, зачем-то упомянул и про разных девиц, мешающих сосредоточиться, и распрощался поцелуем. Запечатал, адрес надписал
Что же теперь делать не спать же вновь заваливаться? Тем более, и выпить-закусить ещё хотелось.
Подсел к столу.
Комната наша уже превратилась в коптильню гостьи смолили не слабже нас. Я, почему-то с жалостью, подумал: «Эх, ведь и груди-то ещё нет нормальной, а туда же сигарету за сигаретой». Кстати, у моей Леночки, несмотря на стройность и даже сухощавость фигуры, грудь вполне сформировалась-налилась, это отмечал я жадным взором, когда мы с нею купались в Севастополе, да и, уж признаюсь, в моменты пьянящих поцелуев и объятий уже здесь, в Москве, я давал волю своим рукам
Вскоре Аркаша, достав последнюю бутылку уже сухонького, «Ркацители», принялся откровенно мне подмигивать: мол, создай условия подпирает.
Ого, как поздно, глянул я на часы, если кого проводить нужно, я готов сыграть роль галантного кавалера.
Валя со смехом вцепилась в Аркашку:
А мы тут ещё посумерничаем!
Я пошёл провожать Лену. Она вышагивала впереди меня по коридору странной своей танцующей походкой. Так ходят манекенщицы по подиуму. Господи, пацан пацаном. Я далеко не каланча, роста самого что ни на есть среднего, но и то почти на голову выше этой девочки. Туфли её 33-го размера на каблучках ничуть её не возвышали. В поясе перехватить пальцами одной руки можно. Да она, наверное, ещё и не целованная!
Я честно проводил её на третий этаж, собрался распрощаться и пройти на полчасика в зимний сад пока у Аркадия первый пыл не угаснет. Но Лена вдруг из-под ресниц длинно глянула мне в глаза.
Зайдём? У нас с Валей никого соседки на праздник поразъехались.
Я колебался мучительно и долго секунд десять. Она даже усмехнулась.
А почему бы и не зайти тем более, домой меня сейчас не пустят, я легкомысленно осклабился, и внутри, в тёмной моей сердцевине, что-то истомно, сладко и тревожно шевельнулось. Лена отперла дверь. Мы вошли.
Кстати, выпить найдётся хочешь? деловито спросила она.
Давай! обрадовался я: нет лучшего растворителя комплексов, чем зелено вино.
Хозяйка достала из тумбочки бутылку марочного крымского портвейна. В подвздохе у меня защемило. Я молча распечатал вино, разлил по стаканам себе почти полный.
За что? спросила Лена, продолжая пристально в меня вглядываться. Мы сидели рядом на её кровати, стоявшей в нише, точно так же, как и моя, но моя десятью этажами ближе к небу.
За любовь, зло ухмыльнулся я.
За любовь с удовольствием! усмехнулась девчонка, звякнула своим стаканом о мой и, не отрываясь, выцедила.
Я зачем-то смотрел-наблюдал, как вино струится-пульсирует по её прозрачно-белому горлу, выдохнул воздух и залпом, решительно заглотил сладкий напиток, вобравший в себя щедрость и пьянящую силу крымского подсевастопольского солнца.
Не прошло и пяти минут, мучительно скомканных отрывистым разговором, как мы снова с жадностью припали к стаканам нас словно терзала неутолимая жажда. Голова моя кружилась всё сильнее. Тем более, что и до этого уже випито-проглочено было изрядно