— Попробовал бы одеваться, — улыбнулся Гера, — у тебя это тоже неплохо получается.
— Для тебя все шуточки, а номер тогда чуть не сорвался.
— Ни пуха, — пожелал Гера, стукнув друга на прощание.
Проходя мимо зеркала, Вовик скользнул взглядом по своей ладной фигуре и небрежно бросил через плечо:
— К черту.
Через приоткрытую дверь ворвались обрывки музыки, истошный и полный желания женский визг, а потом раздались громкие хлопки.
Гера в раздражении захлопнул дверь. Работа стриптизера начинала его угнетать. В целом, все по-прежнему было замечательно, он имел целую толпу поклонниц, готовых отдаться ему, стоит только пошевелить мизинцем; тело оставалось мускулистым, будто он только что вышел из гимнастического зала, но вот душа уже была не на месте.
Очень быстро Гера убедился, что деньги можно зарабатывать гораздо более легким способом и куда в большем количестве, для этого совсем не обязательно трясти задницей перед толпой похотливых самок.
Самое обидное было в том, что все присутствующие смотрели на него как на один из элементов собственного удовольствия, напрочь забывая о том, что он артист. И даже юнцы, едва заработавшие сотню долларов, слюняво кривились, когда он исполнял свои танцы, мастерски освобождаясь от одежды. Скоты! А что говорить о лощеных немногословных господах, упакованных зелеными бумажками по самую крышу. Для них он был обыкновенным товаром, который можно запросто купить. Достаточно хозяину показать на него пальцем, как толпа холуев на полусогнутых побежит узнавать его цену. Но действительность была в ином: глупо было бы отказаться от приглашения станцевать номер на какой-нибудь крутой вечеринке, потому что за пятнадцать минут работы заказчик платил столько, сколько не выходило при самом напряженном графике за три месяца труда на сцене стриптиз-бара.
Если разобраться, жизнь складывалась как-то не так, стоило ли уходить из чекистской школы лишь для того, чтобы раздеваться перед публикой, которая в глубине души тебя презирает? По большому счету, мир создан несправедливо: одна часть людей, очень маленькая, устроилась в нем хозяевами, а вторая, по численности подавляющая, выполняет лакейскую роль для обслуживания первых. Горько, но сам себя Гера причислял именно ко вторым.
Он посмотрел на часы, оставалось всего несколько минут. Ивашов не любил выскакивать из гримерной в самый последний момент — предпочитал выходить незадолго до выступления, чтобы внутренне подготовиться к танцу и унять волнение.
Неожиданно дверь распахнулась. И через порог с неторопливой хозяйской небрежностью вошел Стась Куликов в сопровождении высокого неулыбчивого парня.
— Похоже, ты не рад нашей встрече, Гера, — удобно расселся в кресле Кулик.
Безмолвной статуей в дверях застыл телохранитель.
Страх парализовал танцора, Ивашов не мог двинуть ни рукой, ни ногой.
— Сейчас сюда придут и увидят вас, — наконец сумел совладать с собой Гера.
— Все так заняты выступлением твоего коллеги, что и не думают сюда заглядывать.
— У меня через пять минут выход.
Стась согласно кивнул головой:
— Да, мы знаем об этом. Мы не отнимет у тебя много времени.
— Что вы от меня хотите?
В первую встречу Куликов показался ему куда более симпатичным, а сегодня через доброжелательную улыбку ему мерещился зловещий оскал мертвеца.
— Вот человек не даст соврать, я редко обращаюсь с просьбами. — Стоявший рядом Славик молча кивнул. — И если это все-таки случается, то люди ценят. Ты не забыл, о чем я тебя просил?
— Нет, но…
— Значит, не забыл. Тогда почему ты встречался с Ольгой?
— Стась, ты пойми, так получилось…
— Ты должен был забыть ее раз и навсегда, — тем же равнодушным тоном продолжал Кулик.