Третья поздняя (12.2021) вставка. В той же иерусалимской больнице «Шааре́й-Це́дек» обсуждался вопрос о том, кем хотят работающие там матери видеть своих сыновей. У евреек было много вариантов: врач, адвокат, предприниматель и проч. А у арабов, как оказалось, была всего одна на всех мечта чтобы сын стал шаhи́дом и погиб бы в молодом возрасте, унеся с собой как можно больше евреев. И с этими «товарищами» наши леваки собираются вместе мирно жить и продуктивно строить государство! Нам не удается понять ни арабов, ни леваков. По поводу леваков сошлемся на эссе проф. Вадима Ротенберга «Психофизиология политической левизны» (https://www.litres.ru/vadim-rotenberg/psihofiziologiya-politicheskoy-levizny&lfrom=430652910).
Итак, террорист в данном случае не очень удачно попытался убить ненавистных, захвативших и оккупировавших исконно палестинскую землю евреев, нанес нашему солдату весьма несмертельное ранение, был столь же несмертельно ранен, и упал, потеряв возможность дальнейших действий. В этот момент Эльор Азария пристрелил лежащего на земле террориста просто по факту, что «пришедший убивать евреев и серьезно доказавший это свое серьезное желание должен умереть».
И началось!!!
Началась безудержная политическая истерия: и левые, и средние, и правые (те, которых левые называют правыми, иногда даже ультраправыми; нам, к сожалению, пока не удалось обнаружить в Кнессете ни серьезных правых, ни серьезных религиозных) говорили разные слова (естественно, до суда, прямо вмешиваясь в следственную процедуру и беспардонно политизируя неподкупный и независимый израильский суд), обсуждали нарушение инструкции армии о том, что открывать огонь на поражение можно только при непосредственной опасности для своей жизни (напрочь забыв, что оружие дается солдату не для защиты собственной жизни при непосредственной опасности для нее, а для защиты страны, для защиты окружающих людей), а пока террорист только идет «на дело» или после «дела» потерял возможность дальше убивать, он совсем не террорист, а мирный палестинец. В продолжение этого бреда израильский прогрессивный либеральный гуманизм (почему-то, как и всегда, по-идиотски понятый) считает, что медицинскую помощь нужно оказывать по мере тяжести поражения и если самый тяжелораненый бандит, то медицинская помощь ему положена первому; а те евреи, которых он пришел убивать если они еще живы, пусть подождут, а если не смогут ждать, так пусть покорно умирают.
Солдат Эльор Азария пошел под суд, который рассматривает изначально односторонние версии, а потому принципиально не может быть справедливым в пределах еврейских ценностей. Суд рассматривает дело не в безвоздушном пространстве объективной и абсолютной справедливости (такой просто не существует в нашем подлунном мире), а в пространстве определенной парадигмы, принятой судом или навязанной ему извне. В эту парадигму не умещается взгляд на событие с той точки зрения, что солдат нашей воюющей армии даже после боя дострелил солдата другой, воюющей с нами вражеской армии (в составе которой практически все арабское население Страны и округи), пришедшего с оружием в руках убивать наших солдат или гражданских лиц кто уж под руку подвернется. Тема о более чем столетней бескомпромиссной войне арабов против евреев за владение этой землей и о насущной, жизненной необходимости для евреев вести себя по отношению к арабам по правилам «на войне как на войне» даже не всплывает на поверхность общественной дискуссии и не рассматривается судом. А ведь именно эта мысль и вела Эльора. Такой взгляд судом даже не рассматривается, а потому суд в пределах односторонней, искривленной и искаженной парадигмы просто не может быть справедливым в глазах думающей еврейской части населения.
Корреспондент Бен Брайан сообщает, что в его руки попал секретный армейский документ на 17 страницах, содержащий вывод о том, что Эльор Азария застрелил раненого Абдула Фатаха аль-Шарифа не из страха за безопасность окружающих, а «руководствуясь извращенной идеологией». Именно эта фраза и дала название нашему тексту.
По сути, суд проверяет, имел ли Эльор Азария серьезные основания считать, что валяющийся на земле раненый террорист еще представляет опасность для окружающих, а если нет, то Эльор виновен в убийстве. Адвокаты обвиняемого могут строить свою защиту только в рамках навязанной им парадигмы суда. Они в качестве одной из линий защиты пытались доказать, что террорист еще до выстрела Эльора получил смертельные ранения, а потому выстрел в голову террориста особо ничего не добавил (правда, судмедэкспертиза плохо эту версию приняла, несмотря на блестящие медицинские ухищрения адвокатов).