Митька, Марат, узнаете хоть чего-нибудь здесь вокруг? В этих местах вы с Журавлем раньше виделись? Саватей оглядывал своим цепким взглядом окрестности. Не нравилось ему все это!
Неет, господин подпоручик, вообще даже не это место! покачал головой Митяй. По нашему разумению, ближе к Детинцу оно должно быть. Возвращаться назад нам нужно, а вот потом ближе к реке в западную сторону уходить.
В круг! вдруг взревел Саватей и в мгновение ока выхватил меч. Не пробило сердце и пять раз, а на пустыре уже стояли спина к спине двенадцать мужиков и парней в рванине, но вот в руках у каждого из них уже были не дубины, а короткие пластунские мечи для скрытного ношения.
Из того переулка, с которого они только что недавно вышли, к ним выкатила, разом окружая огромная толпа человек под сотню, да и с соседних улиц выбегали десятки грязных худых оборванцев с копьями и топорами.
«Ну вот мы и влипли!» подумал Митяй, поводя острием клинка в сторону подступавших мужиков.
От толпы доносился гомон, слышались выкрики и свист. Мужики пока лезть в драку не спешили, они подбадривали друг дружку и присматривались к чужакам.
Вдруг взгляд парня, пробегавший по лицам, за что-то зацепился. Невысокий ушастый мужичек со спутанной косматой бороденкой обернулся и призывно взмахнул рукой.
Здеся они все, старшой! донесся его крик сквозь гомон толпы. Вся дюжина тут, правду Ярышка сказал, не с Неревского они конца, а совсем чужие!
Так это же Заяц! услышав голос мужика, протянул Митяй, узнавая в нем старого знакомца. Ну точно, именно его местный атаман, который сам был из бывших находников, давал им в провожатые этой зимой.
В это время толпа расступилась, и вперед вышел высокий, заросший густым черным волосом дядька с глубоко посаженными жесткими и хищными глазами. В руках он сжимал дружинный щит и секиру с широким, остро заточенным лезвием.
Никак клещевские все не угомонятся, все лезут и лезут к нам сюды?! Он широко расставил ноги, оглядывая перед собой тесный, ощетинившийся короткими мечами круг. Признать я вас не могу, ну да у вас кодла-то все время новыми татями разрастается. На Людин конец ваш постоянно ведь всякая рванина скатывается. Мечи-то где только такие, эти оборванцы смогли найти? Эй вы! Отдайте их нам, может, и подарим вам тогда жизнь! А нет, так все одно они вам не помогут, всех вас сейчас мы порвем! Атаман жестко усмехнулся и перехватил поудобнее секиру.
Дядька Журавель, на что тебе наши мечи? Чай не хуже, чем они, вы у клещевских себе можете добыть! выкрикнул Митяй и, сделав шаг из круга, распахнул свой драный зипун. А под драниной на хорошей кольчужке были закрепленные ножны, и именно в них на глазах у всей толпы и убрал свои мечи паренек.
Митяй, куда?! Стоять! выкрикнул Саватей и дернулся было следом.
Спокойно, Ильич! чуть придержал его Родька за локоть. Похоже, паря знает, что делает!
Ты кто таков?! Атаман внимательно оглядывал стоящего перед ним паренька. Невысокий и крепко сбитый, со спутанными светлыми волосами, твердым, не характерным для своих малых лет взглядом и в своей драной одежде, он смутно ему сейчас кого-то напоминал. Этот ироничный прищур, на лбу и на щеке шрамы, как у бывалого воя.
Зайца вон спроси, коли признать не можешь, усмехнулся Митяй. Он-то сам с нами на Людин конец за ручей ходил. Небось, на всю жизнь тот выход запомнил и как возле мосточка дрожал, пока там нас дожидался.
Чаво я дрожал, чаво это?! встрепенулся стоящий за атаманом Заяц.
Журавель оглянулся, взглянул на своего подручного, затем опять на Митьку и громко, в голос, расхохотался.
Дрожал у ручья, говоришь? А вы там клещевских на их стороне мечами в это время секли? Это он может, это про него! Заяц, неужто так и не признал знакомцев? Пятеро их молодых тогда было, когда они детинцев на нашу сторону выносили, а те лиходеи тогда за ними ватагой гнались. Вспомни, они их еще стрелами хорошо так побили, а мы потом и дубьем тоже добавили. А чего вы вырядились-то так, словно бы черные оборванцы?
Дядька Журавель, нам бы с глазу на глаз с тобой переговорить, понизил голос Митяй так, чтобы его мог слышать только сам атаман. Слово у нас к вам заветное есть, от того, с кем ты в Тавастии по центральному клину о прошлом годе зимою шел. Только бы с глазу на глаз, чтобы все остальные не слышали.
Атаман усмехнулся, еще раз оглядел круг андреевцев и зычно, на всю пустошь, прокричал: И чаво встали, рты пораззявили?! Ко мне это тут старые знакомцы в гости пожаловали, а вы их и забижать рады! Ярышка, чтоб тебя, окунь ты снулый! И чаво переполох-то такой поднял?! Клещевские идут, клещевских заманил! Ух, я тебя, шлында рыбальная!