Впрочем, даже если поэту по обстоятельствам службы не удавалось вернуться в усадьбу и приходилось задерживаться на строительстве, то ночь он проводил не где-нибудь, а в деревне неподалеку в просторной и чистой избе, специально выделенной для начальства. Блохи в ней были практически полностью выведены, а хозяйские дочери, во избежание неприятностей определенного рода, были отправлены жить на чердак. В теплой комнате с печью и общим столом обитал сам хозяин с хозяйкой и кошкой. В двух других ночевали по три постояльца так что каждому, не исключая Александра Блока, полагалась своя персональная походная койка с постельным бельем. Питались вскладчину казенным продовольствием. Горячую еду на всех готовила жена хозяина, она же и обстирывала господ военных. Повезло и в отношении соседей вместе с Блоком в избе проживали, к примеру, математик Идельсон, начинающий архитектор Катонин и даже потомок великого композитора Глинка, проходившие службу все в той же дружине
Деревенька называлась Колбы, от остального мира ее отделяли предательские болота и непролазное бездорожье однако же оказаться в окопе на передовой, или даже в землянках, которые предназначались для нижних чинов, было бы несопоставимо хуже. Быт наладился. Жизнь поэта на войне текла размеренно, спокойно и достаточно благополучно. По вечерам в избе, при теплом свете керосинки, Блок играл в шахматы с другими постояльцами а вот писать стихи, читать их товарищам или даже просто говорить о литературе ему и здесь нисколько не хотелось
Надо сказать, что свое положение Александр Блок переносил поначалу довольно легко, и даже не без удовольствия. Верховая езда, простая пища и долгие часы на свежем воздухе заметно укрепили его физически, и теперь он вполне мог заснуть, когда рядом громко разговаривали несколько человек, мог не умываться целый день, подолгу обходиться без чая, скакать утром в карьер и еще затемно выписывать какие-то бумаги
«Во всем этом много хорошего, сообщал Александр Александрович матери, но, когда это прекратится, все покажется сном».
Однако с наступлением зимы настроение его начинает заметно меняться. Поэт все чаще испытывает приступы тоски от монотонного, однообразного существования, от нескончаемых справок, отчетов и разговоров о том, сколько кто выбросил кубов, сколько вырыто ячеек и траверсов, отчего саперы замедляют с трассировкой
«Жизнь складывается глупо, неприятно, нелепо и некрасиво. записывает Блок. Редкие дни бывает хорошо, все остальные бестолково, противоречиво и мелочно. Надоедает мне такая жизнь временами смертельно Современные люди в большом количестве хороши разве на открытом воздухе, но жить с ними в одном хлеву долгое время бывает тягостно».
Новый тысяча девятьсот семнадцатый год Александр Александрович встретил в княжеской усадьбе. Было много хорошей и вкусной еды, белоснежная скатерть, фамильное серебро и даже настоящее французское шампанское
Но уже на следующий день Блок записал в дневнике:
«Мне вообще здесь трудно, и должность собачья, и надоело порядочно»
Каждый день газеты и письма от близких приносят множество противоречивых вестей, но не их с нетерпением дожидается Блок. Сообщения о победах и отступлениях русской армии ему почти безразличны поэт понимает, что сам он теперь, как и все остальные, лишь маленький винтик огромной военной машины. Вот, жена получила приглашение в разъездную театральную труппу мать поместили в лечебницу, она в тяжелом состоянии отчима произвели в генералы, и он сражается где-то в Галиции Дальше что? Сепаратный мир с немцами? Об этом уже не стесняются разговаривать вслух и писать, но пока ничто не предвещает окончания кровавой бойни. Падение насквозь прогнившего самодержавия? Ну, да, наверняка когда-нибудь конечно
«Мне вообще здесь трудно, и должность собачья, и надоело порядочно»
Окончательно и бесповоротно решение выбираться в Петроград любыми средствами было принято Блоком в середине января, после встречи со старинным знакомым по литературному цеху Алексеем Толстым. По правде говоря, в приличном обществе перед войною этого щеголя и болтуна недолюбливали однако же, что нередко случается на передовой или возле нее, заведующий строительными работами Александр Блок и военный корреспондент граф Толстой в этот раз повстречались как самые близкие люди.