Суперски, откликнулся Антон. И я тоже придумал конец. Только добрый. Я сказал, чтобы Зеленый Упырь вылез наружу, и он согласился. Мы с ним подружились, а потом он помирился с Дедом Морозом. А тетя Ксюша пошла в церковь и молилась. А потом все дети стали живыми. Ну, те, кого съел Упырь. И звать его стали эээ ммм Дед из Леса. Потому что он зеленый.
«Дед из Леса Эх, если бы так все просто в жизни было», уныло подумала Светлана.
Мама?
Да, сынок.
А почему ты так тетю Ксюшу не любишь?
Она повернула голову. Глаза сына, поблескивая, смотрели на нее в упор.
Мы просто часто спорим, отозвалась Светлана. Вырастешь поймешь. Сейчас очень непростое время и
Я видел, как ты вчера ударила ее. Не бей ее, мам. Она добрая. Она верит в Бога. Говорит, что Бог помогает нам. Это правда? Ты веришь в Бога?
Эх, Тоша В мире столько много плохих вещей Если бы Бог существовал, он не допустил бы такой несправедливости, промолвила Светлана.
Не обижай ее, повторил Антон. Пожалуйста.
Хорошо. Я постараюсь.
Помедлив, она добавила:
Как хорошо, что ты у меня один Не надо ничего делить, как близнецам Родители всегда втайне предпочитают кого-то одного другому
Антон вздохнул и повернулся на другой бок. Через минуту он уже мерно посапывал.
Я не хотела этого, шепотом произнесла Светлана. Я не просила рожать мне сестру. К тому же чокнутую и помешанную на Боге.
Мысли ее путались, веки наливались тяжестью, и спустя какое-то время она тоже уснула.
* * *Этот ублюдок Герман все-таки заразил ее какой-то хренью.
Светлана это поняла на третий день, когда внезапно начала испытывать боль и нестерпимый зуд во время мочеиспускания. Влагалище воспалилось и горело, словно она голым задом села в крапиву, все трусы были в отвратительных выделениях.
Впрочем, у нее были до этого другие клиенты, но все они пользовались презервативами. И вообще, она была просто уверена, что это именно Герман. Он, и все тут.
На звонки урод с дурацким хвостиком не отвечал, и это приводило проститутку в неистовство. Дома тоже все шло кувырком Антон заболел, отец снова обгадил весь диван, соседи сверху залили им всю кухню вдобавок ко всему в квартире завелись мыши. До выселения оставалась пара дней. Единственным человеком, которого не заботила вся эта выносящая мозг кутерьма, была Ксения. Не обращая внимания на мигрирующих по квартире тараканов с мышами, мечтательная дурочка самозабвенно наряжала елку, напевая при этом какую-то идиотскую песенку.
Ближе к вечеру нервы у Светланы сдали окончательно. Она знала, где было можно найти Германа. Прихватив кое-что с кухни, она, наспех одевшись, выскочила на улицу. Ее распирало от захлестнувшей ярости, которой, похоже, была пропитана каждая клетка ее тела.
Светлана нашла его в ночном баре, в обществе двух худющих малолеток. Их груди еще только начали формироваться, но глаза алчно смотрели на сутенера, который что-то втолковывал им с назидательным видом. Светлана шагнула вперед, оказавшись у Германа за спиной.
Надо поговорить, шепнула она ему на ухо, и тот медленно повернулся. Скабрезная улыбка на небритом лице сутенера сползла, уступив место глухому раздражению.
Опять ты, пробормотал Герман. У него был такой вид, словно он увидел издыхающую крысу с перебитым хребтом, выползшую из-под дивана.
Кивком Светлана показала на выход, и тот медленно поднялся.
Что надо, ущербная? недовольно спросил он, когда они оказались на улице.
Хочу вернуть тебе долг, сообщила она, распахивая полу плаща.
Герман был явно озадачен.
Какой, в жопу, до
Воткнувшееся в его рот лезвие разделочного ножа не дало ему закончить фразу. Рассекая губы и язык, стальной клинок воткнулся в небо. Герман поперхнулся, отплевываясь кровью, его глаза округлились.
Что? булькнул он, но Светлана резким движением выдернула нож и с силой ударила снова. Перерезав ожерелье из совиных когтей (о боже, как Светлана его ненавидела!), лезвие погрузилось глубоко в шею.
Мразь, с ненавистью выдохнула Светлана.
Герман упал на колени, ошарашенно пялясь на свою убийцу. Он попытался вынуть нож, но пальцы лишь скользили в горячей крови, толчками вытекающей из разверстой раны.
Когда он упал, Светлана принялась обыскивать его. Обнаружив бумажник, она торопливо открыла его. Ее сердце замерло внутри лежали толстая стопка десятитысячных купюр, а также несколько кредитных карт.