Да, Дженни, разговариваю, ответила я, не поднимая глаз.
Но, наверное, вам не стоит так поступать на виду у посетителей библиотеки, заметила она без намека на иронию. Вдруг они подумают, что у вас старческое слабоумие? У нее напрочь отсутствовало чувство юмора.
Спасибо, Дженни, за, как всегда, дельный совет.
Дженни мрачно кивнула. Совершенно очевидно, что она не улавливала сарказм маленькой седовласой бабули, на который та все еще способна.
Но в данный момент у меня не было на нее времени. Все мои мысли занимала книга. Книга, которая таила в себе так много секретов. Книга, которую у меня забрали, прежде чем я успела выяснить, есть ли в ней ответ на один-единственный и необычайно важный для меня вопрос.
А теперь возник этот мужчина, в руках у которого разгадка, способная пролить на все свет; и нас отделяет друг от друга лишь один перелет.
Но осмелюсь ли я? шепнула я фотографии Отто Кюна. И ответила на собственный вопрос, прежде чем сомнения успели закрасться в душу: Я должна. Я обязана ради детей.
Миссис Абрамс? Дженни снова обратилась ко мне по фамилии, хотя я тысячу раз просила ее называть меня Евой, ведь других, более молодых библиотекарей, она звала по именам. Но, увы, я для нее всего лишь старая леди. Это одна из неизбежных особенностей старости с годами твоя личность в глазах окружающих постепенно стирается.
Да, Дженни? Я наконец-то удостоила ее взглядом.
Вы не хотите пойти домой? Вероятно, она спрашивала, ожидая, что я откажусь. На ее губах появилась легкая усмешка, она была уверена, что утвердила свое превосходство надо мной. Чтобы немного прийти в себя.
С невероятным удовольствием глядя ей прямо в глаза, я улыбнулась:
Да, Дженни, большое спасибо. Думаю, именно так я сейчас и поступлю.
Взяв с собой газету, я ушла.
Вернувшись к себе в уютный дом с верандой, находившийся всего в пяти минутах ходьбы от библиотеки, я включила компьютер.
Да, у меня был компьютер. И я умела им пользоваться. У моего сына Бена отвратительная привычка: в моем присутствии он нарочито медленно произносил компьютерные термины: «ин-тер-нет», «э-лек-трон-на-я по-чта», как будто я не способна разобраться во всех этих технологиях. Но я особо не винила его. Он появился на свет через восемь лет после окончания войны, к тому времени я уже покинула Францию и мое прошлое осталось там. Бен знал меня как библиотекаря и домохозяйку, не всегда способную четко выразить свои мысли на английском.
Со временем у него сложилось превратное мнение, будто я была самым заурядным человеком. Как бы он отреагировал, если бы узнал правду? Я сама виновата, что никогда не рассказывала ему, не пыталась исправить эту ошибку. Но вы не представляете, как это тяжело выбраться из надежной и уютной защитной оболочки, в которой ты привыкла скрываться, и сказать: «Вообще-то, друзья, вот кто я на самом деле».
Возможно, я также боялась, что отец Бена, мой муж Луис, уйдет от меня, если узнает, что я совсем не такая, какой он хотел меня видеть. Он все равно покинул меня десять лет назад из-за рака поджелудочной железы. Я скучала по его обществу, хотя меня не покидала странная мысль, что я и раньше вполне смогла бы без него обойтись.
Я зашла на сайт «Дельты», видимо, эта привычка осталась у меня с тех пор, когда Луис часто летал в деловые поездки и был участником бонусной программы этой авиакомпании. Цены на билеты просто заоблачные, но у меня неплохие сбережения. Сейчас около полудня, один рейс вылетал через три часа, и еще один в 21:35 с пересадкой в Амстердаме завтра утром и прибытием в Берлин в 15:40. Я немедленно купила билет на последний рейс. Есть нечто символическое в том, что я прилечу в Берлин ровно через шестьдесят лет после того, как в этом самом городе немцы подписали Акт о безоговорочной капитуляции перед союзниками.
По телу пробежала дрожь то ли от страха, то ли от предвкушения.
Мне нужно собрать вещи, но сначала позвонить Бену. Он меня не поймет, но, возможно, ему пора узнать, что его мать совсем не та, кем он ее всегда считал.
Глава 2
Июль 1942
Серое небо над библиотекой Сорбонны в Пятом округе Парижа в любую минуту грозило разразиться дождем, воздух был тяжелым и плотным. Ева Траубе, стоя у входных дверей, мысленно проклинала влажность. Даже не глядя в зеркало, она знала, что ее темные волосы до плеч увеличились в объеме в два раза, придавая ей сходство с грибом. Впрочем, это не имело никакого значения; все равно люди обращали внимание только на шестиконечную желтую звезду, пришитую слева на ее кофте. Эта звезда перечеркивала все остальные черты ее индивидуальности такие, как дочь, подруга, англофил, пишущий дипломную работу по английской литературе.