Нет, трубка хихикнула. Все, наоборот, шутят, что в нашей паре я чудовище, а она красавица.
С языка срывалось пошутить, уж не лесбиянки ли они, но внутренний голос мне подсказал выговорить другое:
Она не толстая?
Нет. Худая. Вам может не понравиться.
Наоборот, это классно. А груди какие?
Трубка помолчала. Потом ответила:
Номер три. Я бы сказала, перебор.
Мой любимый размер. Записывайте.
Я оговорилась. У моей подруги первый номер.
Очень люблю. Тоже мой самый любимый размер, ответил, пока трубка выжидала.
На самом деле, второй.
Просто супер, золотая середина, лучше не придумаешь. Записывайте! На завтра.
На два часа, ответила трубка.
Договорились! Только ничего не говорите о нашем уговоре, попросил.
Это именно то, о чём я сама хотела вас попросить.
Обещаю вам, и, помолчав, добавил:
Вы не похожи на сотрудницу злачного места.
Почему?
Вы так странно доверяете людям и так странно подкалываете. Это делает вам честь и в то же время небезопасно.
Так оно, наше место салон «Гейша», у нас и ни разу не злачное.
Окей! А вы точно его сотрудница?
Трубка расхохоталась.
Вы тоже не похожи на клиента. Я их не так представляла.
А вы что, не имеете опыта общения с клиентами?
В общем, нет.
А ваша подруга?
Тоже. Мы здесь только-только.
Да? спросил.
Я первый день.
А подруга? поинтересовался.
Тоже. У неё завтра самая первая смена, розовый халат, красные волосы.
Выбирай сердцем
Зашёл, как сказали, в подворотню, потом в облезлый двор. Позвонил в дверь, домофон заговорил со мной человеческим голосом и предложил по-женски: «Двигайтесь внутрь», и я последовал приглашению, в темноте полумрака вступив в некий зальчик, где меня спросила молодая асексуальная фея в чёрном, усадив на кожаный диван:
Хотите кофе?
Да, ответил.
За массаж платить здесь, пригласили меня.
Окей!
Побудьте немного, сейчас выйдут девушки, я услышал, несколько ошарашенный от экзотики и новизны впечатлений.
Передо мной в полумраке возникли в ряд шесть живых разной высоты и упитанности разноцветных халатов с торчащими из них голыми ногами, руками и головами. Розовый халат и красные волосы? Где ты?
Она стояла сбоку справа, переминаясь с ноги на ногу. Розово одетая, а на голове красные волосы. Но была какая-то странная, вовсе не выглядя, как прекрасная незнакомка.
Толстая, с большими грудями. С упитанными ляжками, никакого, как можно догадаться, open space between upper thighs, то есть между бёдрами, где должна светить манящая в даль путеводная буддистская пустота, всё тесно, кучно, по-нашему, тупиково, никуда не манит и ничем не светит, стабильность, как на кладбище, я же люблю жизнь и неопределённость. Ну, нет, это не мой выбор. Как поют в таких случаях Kanye West, Эминем и Weekend, nah, nah, nah, что на письме выглядит совсем по-русски. Секретарша, которой звонил, меня, похоже, надула, а я надую секретаршу.
Это я не с вами говорил по телефону? спросил я отстранённо у чёрной змеи-администратора, впустившей меня в этот террористский рай, на миг отвлекшись от рассматривания экзотически прекрасных гурий.
Нет, улыбнулась она. Что, трудно выбрать?
Да запросто, ответил я, и выбрал: желтый халат, лиловые волосы, мне пох на телефонные советы, ведь я живу свою жизнь. Высокая, худая, груди просматриваются, остальное тоже наверняка есть, а больше и не надо, я, возможно, латентный гей, ведь меня манят девушки спортивные, худые, не поймёшь, кто по полу, и обязательно наглые. Девушка кивнула удовлетворённо, весь мгновенный гарем, как мимолётная мечта, распался и растворился во тьме, а избранница сказала мне, с вызовом глядя в глаза:
Скоро буду. Ждите, и тоже исчезла.
Гаркнула так нагло, что казалось странно, почему она «блядь» или «нахуй» не прибавила.
Я хочу в туалет, тихо возопил я в темноту, а вновь материализовавшиеся гурии меня и отвели, и оставили в будуаре уединения.
Усевшись на унитаз в по-советски, так, как мы привыкли, тесной, неопрятной и неудобной комнате задумчивости, я медитировал на металлический никелированный мусорник, который был полон горкой женских прокладок, так что крышка не закрывалась. Это всё моё, родное, это всё хуе-моё.
А ведь будь мысли моих родителей материальными, я бы должен был сейчас носить военную форму, покачиваясь где-нибудь на просторах океана, а ещё лучше отдать долг родине и лежать на дне морском в качестве корма рыбам, как папа-подводник однажды чуть не лёг и еле вылез через торпедный аппарат, утверждая, что это дико неприятно, но ведь вылез же, чтобы меня родить и потом терроризировать, однако я, блядь, взял судьбу в свои руки, и вот сижу тут с голой жопой на унитазе и медитирую о прокладках, о себе в борделе и о свободе на свете, я бы сказал «спасибо демократии», если бы верил во что-нибудь ещё, кроме себя, продолжая находиться там, куда меня закинула карма, если та вообще существует, а не правит миром случайность. Моё местонахождение, некая балтийская страна, меня вполне устраивает, только бы не суверенная демократия и стабильность мертвечины.