Что ты делаешь? изумился Тьег. Зачем в тьму-то?
Смысл танца не в победе одной силы над другой, а в гармонии, объяснил Асавин, провожая женщину взглядом. Мир должен находиться в равновесии, и добиться его очень непросто. Я уравновесил чаши, и мир, похоже, доволен, он подмигнул обернувшейся танцовщице.
Прошмыгнув между столами, девушка исчезла за пологом табачного дыма. Щелкнули костяшки хурука, кто-то развязно заржал, и привычный шум «Норки» вступил в свою силу. Девка принесла вино. Асавин налил стакан и придвинул Тьегу:
Пей, мальчик. Я гарантирую, что это будет самое ужасное вино в твоей жизни. Такое ты точно не забудешь.
Над дымным пологом взвизгнули флейты и мандолины, застучали барабаны. Все собралось в нескладную, но ритмичную мелодию. Заскрипело дерево, народ вскочил со своих мест, бросившись в пьяные пляски. Тьег удивленно наблюдал за этим, словно был свидетелем ритуала идолопоклонников. Он махом опрокинул в себя стакан и сморщился, как изюм. Асавин был уверен, что мальчишка сейчас исторгнет из себя содержимое желудка, но он оказался крепче.
Какая гадость, простонал Тьег. Будто кто-то в него нассал
Не исключено, ответил блондин и рассмеялся, когда лицо парня вытянулось. Успокойся, это шутка. Первая кружка всегда тяжело дается, зато дальше
Его голос потонул в нестройном топоте, дребезжании посуды на столах и развеселом смехе, похожем на крик ишака. Мальчик налил себе еще вина, и этот стакан вошел в него с меньшим сопротивлением, а следом ложка крабовой похлебки. Умница.
Из шума и мглы появилась танцовщица. На ее лице больше не было синих линий, хотя на голове все еще красовалась пестрая бандана с золотистыми кисточками. Тело в дешевом потрепанном платье, обнажающем смуглые плечи. Она широко улыбнулась Асавину, и ее зубы блеснули алым. Еще одна любительница Красного Поцелуя.
Эй, Князь Тьмы, звонко сказала она, подойдя к их столу, что ты здесь забыл, такой белокурый? Прямо сошел с церковной фрески.
Компенсирую красотой исключительно черное сердце, осклабился Асавина. И щедростью. Я отдал тебе все, что у меня было, моя милая.
Кто сказал, что ты красавчик? женщина дерзко вздернула подбородок. Третий сорт, еще и блондин!
Ее слова напомнили об Уне, и это возбудило в Асавине желание. Хотя рыжая грубила с ядовитой желчью в голосе, а у этой в глазах так и плясали озорные огоньки.
Мое черное сердце разбито, наигранно вздохнул блондин. Но если ты ищешь первосортную молодость и красоту, обрати внимание на моего племянника. Краше личика ты здесь не найдешь, он указал на раскрасневшегося от вина Тьега.
О нет, женщина хлопнулась к Асавину на колени, я предпочитаю зрелое вино и зрелых мужчин, а твой племянник мне в сыновья годится. Зато понравится моим дочерям.
В ее голосу было лукавство, но она не солгала. Асавин удивился. Он думал, что она гораздо моложе, с таким-то гибким и подтянутым телом. А еще ему понравилось, что она пришла не за золотом.
Что, разочарован? пропела танцовщица, обняв его за шею. Мне позвать дочек?
Предпочитаю спелые персики, осклабился он, ухватив женщину за задницу, но дочек позови Для моего племянника.
Она рассмеялась, запрокинув голову, и Асавин увидел линию ее ключиц, уходящих под ткань платья. Затем она без спросу подхватила со стола его стакан и осушила одним махом. Струйка вина потекла по подбородку и капнула на лиф, выступающий двумя округлыми холмами.
Нет, не позову! воскликнула танцовщица, стукнув кружкой по столу. Лучше идите к нам. Послезавтра мы отчаливаем к Иллалику, а до сих пор будем пить, плясать и праздновать жизнь под открытым небом. Или вы предпочитаете коптиться здесь, в дыму и духоте?
Мы туда, куда и ты! воскликнул Асавин. Веди нас, прекрасная
Амара.
Прекрасная Амара, кивнул он. Меня зовут Асавин, а это Ациан.
Аннн! пропела Амара и рассмеялась, потянув Асавина за руку. Не будем медлить.
Ан, ну конечно! Священный звук, воплощающий Благодать, вот почему так много имен в Ильфесе Его мысли оборвались, когда он устремился сквозь толпу танцующих следом за Амарой.
Эй! воскликнул Тьег, еле поспевая следом.
Они вырвались из душных объятий «Норки» в не менее душный воздух Угольного порта. Небо стало совсем низким и черным, и в этом тяжелом воздухе крылось обещание прохлады. Амара потянула его вдоль улицы Лилий, где шлюхи разбежались под козырьки и навесы.