После короткого приветствия парочка решила приступить к действию, ради которого встретилась. Но как? Часовой покинуть пост не может, а девице лезть через проволоку явно не с руки, вернее, не с ноги. Только воина родной советской армии, решившего совокупиться и имеющего такую возможность, даже атомная война не остановит! Ваня поставил девицу в согбенном виде нижней частью к колючке, а сам, благо расстояние между проволоками позволяло, пристроился со своей стороны. И процесс пошел на загляденье!
Но в самый разгар процесса на пост прибыл проверять командир роты с разводящим.
Преодолев вызванное увиденной картинкой изумление, капитан рявкнул нечто матерное. Девица сорвалась с рабочего органа и ударилась в бега, на ходу поправляя одежонку. А Ваня, выдергивая сей орган из глубин женского тела, напоролся на шип. Ох, какая ужасная картина: часовой орет, кровь хлещет, проверяющие в прострации, вдали девка визжит!
Однако пришли в себя, медиков вызвали. И ничего страшного не случилось: кровь остановили, орган заштопали. Хотя у хирурга руки от смеха дрожали, и косметического шва не получилось. Слегка искривилось достоинство. Ну, да не помеха в деле
Когда через месяц Ваню выписали из лазарета со славой лубочного героя, он прямиком отправился на гауптвахту. Сначала возражал, утверждая, будто Устав не нарушил не ел, не пил, не курил, не читал и ничего, противоречащего Уставу, не делал. На это командир полка заявил, что Устав категорически запрещает часовому отправлять естественные надобности. И тут нечего было ответить, надобность и впрямь вполне естественная.
Об одном попросил Ваня: -Разрешите взять в камеру гитару.
Ты, Сидоров, случаем не сбрендил? удивился полковник.
Я читал, что Лермонтов на гауптвахте писал стихи и играл на гитаре.
А мне плевать, что там зэкам в других зонах позволяют! Шагом марш!
Но и под арестом Сидоров начудил. Пришел на гауптвахту дежурный по полку с проверкой, а ему навстречу выбежал часовой.
Ты куда? поймал его за рукав дежурный: -Что с тобой?
Да Сидоров, сука, спросил из камеры: -«Хочешь, такой анекдот расскажу, что обделаешься?», -попытался вырваться часовой.
И что? удержал его дежурный.
И не обманул, сука!
Поэтому начальник гауптвахты выпустил Сидорова раньше срока по амнистии. А куда пристроить старослужащего? Точно не в караул. И усадил командир роты «дедов» за бумажную работу корректировать личные карточки военнослужащих. Это такой листок, на который записываются все поощрения и взыскания. Обычно начальникам лень заполнять карточки, но нужно. Вот и усадил командир воинов, чтобы хоть что-то записали. А они дали волю фантазии! Себе Сидоров записал «Строгий выговор за невосторженный образ мыслей», «Замечание за плохую погоду во время хозработ» и «Благодарность за просто так». Вот порадуются проверяющие, если когда-нибудь будут эти бумажки читать!
Но завял Сидоров от канцелярщины, загрустил, забыл про дискотеку. И стал полковник замечать, что повел себя Ваня весьма странно: бродил хмурый по части, поднимал каждую бумажку, читал и выбрасывал, бормоча: -Не то.
Через неделю отправили Ваню к психиатру. Тот долго не думал и выписал справку об освобождении от службы. Взял солдат справку, улыбнулся и заявил: -Вот то! да отправился домой. Кстати, на три месяца раньше срока.
Ехал он в поезде, дремал на верхней полке, а в купе еще находились две женщины и сынок одной из них, акселерат семнадцати лет. Парень постоянно щебетал, как купит себе воинские атрибуты пилотку, ремень, ботинки, галифе, да каким красавцем станет. Надоело Ване и он свесился с полки: -Не парься! Скоро тебе все это выдадут, и будешь красивым солдатиком. А сейчас не мешай дембелю спать!
Ехал, ехал поезд и остановился на станции, где военный комендант любил задерживать военнослужащих за малейшее нарушение формы одежды. Особо обожал дембелей, которые традиционно украшают одежду разными излишествами. Задерживал, доставлял в комендатуру, а там изгалялся, заставляя выполнять различные невыполнимые работы и требуя привести форму в надлежащий вид. Как следствие, испорченная одежда, опоздание на поезд и отравленная радость от увольнения со службы. Вот такой был комендант.
Ничего не подозревающий Сидоров вышел из вагона подышать воздухом и тут же был задержан комендантом, естественно, за нарушение формы одежды. Но коменданту было скучно измываться над одним солдатиком, ведь время массового увольнения со службы еще не наступило, а он привык иметь дело с большим количеством задержанных. До отправления поезда оставалось минут 40, от комендатуры до станции бегом 10 минут, и решил комендант дать простое задание, хотя тоже невыполнимое. Предложил он Сидорову двумя ведрами наполнить 200-литровую пожарную бочку. Колонка, где можно было взять воду, расположилась в 5 минутах ходьбы, плюс время на заполнение ведер. Короче, никак не успевал солдатик выполнить задание. Но комендант дал слово офицера, что отпустит Ваню, если бочка наполнится.