В основном же, мне запомнились переброски вертолетом МИ-4. Они, правда, были нарасхват, брали немного и, чтобы перебросить отряд с грузом, особенно в жару, делали не меньше двух рейсов.
Из основного лагеря, наш отряд, во главе с Юрой Найденковым, перебазировался на речку Средний Сакукан и разбил лагерь на ней.
Маршрутным рабочим Юра взял своего младшего брата, такого же длинноногого, и я еле поспевал за ними.
Задачей одного рабочего было идти с радиометром («без него хоть на край света») и брать отсчеты каждые 200 м, второго мыть шлихи. Каждый ручей через каждые 200 метров должен был быть прошлихован. Геолог вел наблюдения, отбирал образцы и вел записи в пикетажке простым карандашом он не расплывался от влаги. В маршрутах мы попеременно менялись радиометром и лотком один день я, другой день брат Юры.
Лагерь на речке Средний Сакукан
Стриги под Котовского!
С Найденковым было как-то просто. Может быть оттого, что в маршруте с ним был его младший брат, но скорее просто такой он был беззлобный, веселый, улыбающийся, вечно подтрунивающий над нами. И постоянно сыплющий анекдотами и поговорками, типа «Молодой Володя сказал: Мы пойдем другим путем! вот с тех пор мы и идем другим путем»; «Чукчу спрашивают: Ты читал Как закалялась сталь? Нет! отвечает он, я читаю только художественную литературу!». Или на ту же тему: Что читали в последнее время? Спросили чукчу. Чукча не читатель, чукча писатель! отвечал он. И все смеялись
А всего в отряде было четверо ИТРов-геологов и по трое рабочих на каждого. Поварихой поехала молодая женщина, учительница. Я ее запомнил, потому что у меня сохранилась фотография, как она меня стрижет «под Котовского».
Мне запомнился случай, когда Юра сказал, улыбаясь, что мы пойдем маршрутом на урановый рудник.
Из этого урана была сделана наша первая атомная бомба, добавил он.
Я шел по тропе вдоль речки и представлял, какого же было ходить тут заключенным без сеток, без диметила Я-то мучился, а какого же доставалось им. Затем мы стали подниматься по приточку реки вверх, где на водоразделе был заброшенный лагерь с бараками. Но, поднявшись, мы бараков не обнаружили. Оказалось, что мы поднялись по соседнему ручью.
Может быть, это и хорошо! еще подумал я, опасаясь за свою шевелюру.
А Нусинсон Лев Соломонович, начальник отряда, тоже спутал свой маршрут и пошел по нашему.
Мне уже терять нечего, сказал он, входя в барак. Наличием шевелюры он не страдал.
У него был какой-то пристальный тревожный взгляд и Найденков часто говорил ему шутя: Лева! Не смотри на меня!
Барак оставленного лагеря
А однажды, в маршруте, на подходе к водоразделу, силы вдруг оставили меня. На ногах-то я еще стоял, но они стали как ватные и я не мог сдвинуться с места. Хотелось лечь и отдохнуть Но до верха, где уже был Найденков, было всего с сотню метров А я сдвинуться не могу Сначала напарник снял с меня радиометр. Я прошел несколько метров и встал Ну, не идут ноги и все тут И тогда напарник взял меня за руку и повел. Отпустит руку, я останавливаюсь На водоразделе я, наконец-то, свалился на землю, чтобы отдохнуть.
Передохнув, мы начали спуск и у меня все прошло.
Найденков предположил, что я напился воды из ручья во время подъема, поэтому и ослаб. С того дня в маршрутах я старался не пить. Один-два глотка и то в случае крайней нужды.
Еле дошел
Помню, отойдя от лагеря на сотню метров, я вдруг увидел висевший на нижней ветке отдельно стоящего дерева шнурок с каким-то непонятным патрончиком. Я отвязал его и отнес Саше Свиридову радисту отряда.
Саш, что это такое? На дереве висело
Саша был очень спокойный человек:
Эх, Витя! только и сказал он. Это же я радиометры по нему градуирую
Я только что и смог, что извиниться
6. ПИЛА РУЧНАЯ
Пила двуручная
А как-то под осень, когда отряд камералил, печки топились не только по вечерам, но подтапливались и днем, мы вышли на заготовку дров. Завалили недалеко от лагеря здоровенную сосну в два охвата, полусухую, полусырую чтобы пилить полегче, а дрова горели подольше, и меня с напарником оставили на распиловку.