С гидом им повезло. Это был этнический грек, в начале девяностых эмигрировавший в Грецию, выпускник Историко-архивного института, с хорошими отзывами в сети, живой, общительный человек. Было нескучно и очень интересно. Правда, каждому по-своему. Ирина слушала Константина, так звали гида, стараясь не пропустить ни одной детали, сверяясь со своими знаниями и отмечая простительные неточности, делала много снимков, надеясь использовать это в работе. Сергей Александрович по обыкновению своему обращал внимание на то, что, казалось, совсем не имело отношения к экскурсии. Сначала его интересовали причина, заставившая российских греков уезжать на историческую родину, и образование гида (среди его знакомых были выпускники Историко-архивного института, и даже сам он когда-то хотел поступать в этот вуз), потом он стал отмечать приёмы, которыми тот пользовался. Приёмы эти были слишком знакомы Сергею Александровичу: в нужный момент с воодушевлением, и не всегда фальшивым, Константин возвышал или понижал голос, к месту вставлял очередную, ежедневно повторяемую шутку, рассказывал исторический анекдот, призывал к порядку слушателей, выделяя среди них потенциально опасных, чьё настроение требовало особого внимания и даже своевременного вмешательства.
Предание гласит: если вы сделаете три глотка из Кастальского источника, это благотворно скажется на вашем здоровье, шесть раз к вам вернется вдохновение, девять выиграете нечто важное или же потеряете всё. Вы скажете, сказки не знаю, не знаю. Могу лишь положиться на свой опыт. Муза, внушившая мне любовь к прошлому, муза Клио, даёт мне возможность заниматься любимым делом уже сто-о-лько лет (последние слова были произнесены с наигранной печалью). Урания муза астрологии и астрономии, одна из мудрейших дочерей Зевса
Я ничего не слышу. У нас экскурсия или пешая прогулка? послышался ворчливый и неприятный женский голос. Всю дорогу молчал, теперь бежим как угорелые. Непонятно, за что мы заплатили. По горам лазать я и сама умею.
Голос принадлежал женщине, которая уже и в автобусе выражала своё недовольство. Очевидно, была не в настроении в этот день, хотя понять её было можно: экскурсия действительно проводилась в довольно жестком режиме. Гид старался уложиться во времени.
Ларочка, обратился к ней Константин, встаньте рядом со мной. Вы у нас сегодня за старшую группы, и мы будем вас спрашивать. Так какая же у вас муза? Уверен, вы человек талантливый, а я редко ошибаюсь в людях.
Неважно какая, отвечала та, польщенная его вниманием, но все ещё насупясь. Ну, Юстиция, предположим.
Прекрасно, это чувствуется по вашим глазам, которые жаждут справедливости. В греческой мифологии эта муза называется Фемидой.
«Ларочка», как выяснилось позже, работала медсестрой и к музе правосудия имела лишь косвенное отношение: в палате у неё лежал адвокат, которому она делала уколы. Об этом Сергей Александрович узнал совершенно случайно, услышав разговор двух женщин, ехавших с ней.
Повторяю: три здоровье, шесть взываете к вашей музе, девять приобретаете многое или теряете всё. Встречаемся через семь минут внизу, на площадке, с которой мы начали наше движение. Время пошлО! Ларочка, я вас жду! Руководите нами!
Сергей Александрович был последним и не отошёл, как остальные, а, воровато оглянувшись и заметив, что никто не смотрит на него (особенно его беспокоила жена), вернулся к источнику, поспешно сделал шесть глотков и скорым шагом присоединился к группе. «Глупо. А впрочем, какая разница: сделал и сделал», подумал он и был доволен тем, что никто не обратил внимание на его действия
Искупавшись, Сергей Александрович смыл под душем морскую воду с тела, переоделся в боксе и вернулся в номер. Загорать, в отличие от жены, он не любил и никогда не мог понять, какое удовольствие получают люди от этого, как он считал, скучного занятия на глазах у посторонних. В номере же гостиницы иное дело, и поэтому в ожидании возвращения супруги он лежал и читал. В эту поездку он ничего не взял с собой, но Ирина, зная его характер, предусмотрительно положила в своей чемодан вместе с томиком Сафо (ранее предполагалось, что они поедут на Лесбос) ещё и Бунина. И очень кстати, потому что Сергей Александрович уже начинал скучать без того, что вошло у него в привычку.
Прочитав «Поздний час», Сергей Александрович отложил книгу. Он почувствовал, что расстроился, и старался (это было ему свойственно) найти причину: то ли это было оттого, что автор написал рассказ, когда ему было уже 68 лет, и чувства, которые он испытывал, были близки Сергею Александровичу, то ли в очередной раз он ясно увидел, что значит настоящий талант, и ему стало стыдно, что кто-то (и главное он сам) считал и продолжает считать его, Сергея Александровича Солодовникова, писателем. Поэтому он был рад, когда жена вернулась с пляжа: Ирина всегда поддерживала его и гнала «упадонические» настроения. Сергей Александрович настолько привык к этому, что иногда эксплуатировал жену, кокетничая и притворяясь более слабым, нежели был на самом деле. Впрочем, он знал меру и не переходил известную черту.